— Да, знаю. С драконов начнем?
— Именно.
Глава 21
Несколько сайшей прошли с того момента в заповеднике Шанталеза. У меня не было ни одной спокойной минутки. Слишком долго я отсутствовала, а как следствие — наблюдала теперь печальное зрелище. Фрида была права, только пятнадцать дракониц сумели сохранить яйца. Их малышам я и помогла появиться на свет. Три яйца спасти не удалось. А сколько таких же окаменевших было за все время, думать не хотелось.
Помимо драконов в помощи нуждались огненные волки, которых осталось меньше двух десятков. Безотлагательной помощи требовали морские жители — русалки, тритоны и сирены, методично уничтожаемые всеми — и людьми, и нелюдями.
У некоторых видов вообще сохранились считаные единицы особей. Однако я рассчитывала при поддержке отца и других союзных государств создать заповедники по всему миру, где истребляемые животные смогли бы восстановить свою численность и жить спокойно.
В Дарлимее прошла зима, лютовавшая в этом году так, как за последний век еще не было. Зима, которая заметала следы метелью, убаюкивала мою боль и приносила покой в израненное сердце.
Я не могла не вспоминать прошлое: свою борьбу в другом мире, переселение и любовь, ставшую роковой как для меня, так и для сына Хранителя.
Не сразу, но у меня состоялся долгий разговор с Оливией и Адвилом Монсорье. Я не скрывала ни своего прошлого, ни принятого решения, втайне боясь, что они испугаются и, возможно, отрекутся от такой дочери. Видимо, моя глупость никуда не исчезла. Когда я озвучила предположение, что им сложно будет находиться со мной рядом и, наверное, мне лучше их покинуть, меня впервые в жизни отшлепали! Папа перекинул мою не упирающуюся тушку через колено и приступил к воспитательной процедуре, приговаривая: «Я тебе покажу «не ваша дочь», я тебе покажу «решила уехать», будешь знать…» Мама при этом одобрительно кивала, а я смеялась как сумасшедшая.
Мой страх, что существо из другого мира, получившее перерождение в их дочери, воспримут как захватчика тела их ребенка, улетучился. Мне в который раз напомнили, что любят меня.
Вместе мы пришли к выводу, что никому ничего говорить не стоит. Наш разговор с Алисдэйром не получил огласки, не было даже слухов. Уверена, о моей прошлой жизни императорам неизвестно, максимум — лишь о наглости одной свежеиспеченной принцессы. Также отец прекрасно понял, что мои знания намного обширнее, чем его и чем те, что даются в академии.
В итоге после получения диплома я решила стать преподавателем в Школе Стихийников. Причем наотрез отказалась идти в АВМ — мои знания должны быть доступны всем, а не только «избранным» по непонятным мне критериям.
Отец все это время приводил Дарлимею в порядок. Снизились налоги, воплотились в жизнь многие реформы и законы, облегчающие существование подданных. Его коронация проходила в атмосфере всенародного ликования — Адвила Монсорье действительно любили. Если среди аристократов были такие, кто возмущался новым статусом папеньки, то приказ Высшего Правителя, собственноручно надевшего ему на голову корону, вмиг привел их в чувства и заставил смириться.
Да, на коронации я тоже присутствовала и, конечно, видела Алисдэйра. Сказать, что он выглядел ужасно, это не сказать ничего. Мертвенно-бледное лицо, большие черные глаза впали, сине-сиреневые круги пролегли под ними, сильно исхудавшее тело.
А иллюзия — внешний вид тридцатилетнего мужчины — давала трещину. Я ясно видела перед собой юношу, в которого когда-то влюбилась. Впрочем, остальные этого не замечали, а многочисленные барышни пытались привлечь внимание так и не женившегося повелителя мира.
Отбор был объявлен закрытым в тот же день, как я покинула Шанталез. Алисдэйр объявил всем, что невеста, которую выбрал он, отвергла его. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, о ком шла речь. Но ожидаемых упреков и подколов от друзей и приближенных я не дождалась, остальные кандидатки сохранили в тайне имя той «счастливицы».
На балу после коронации Алисдэйр буквально пожирал меня глазами, это единственное, что ему оставалось. Приблизиться он ко мне не мог — связывала клятва, а мое сознание было закрыто от его вторжения. Я не стала его долго мучить и, оттанцевав три положенных танца, раскланялась и покинула зал.
Больше мы не встречались.
Зима прошла, на смену ей красавица-весна протянула теплые руки к замерзшей земле. Таял снег, плакали сосульки, пробивалась первая травка, пробуждались от спячки животные. Менялась и я. Вопрос о моем замужестве родители обещали не поднимать, полностью полагаясь на мой выбор. Когда я буду готова, то обязательно выйду замуж и создам свою семью. Ну а пока… Пока мое сердце не свободно.
Мой фамильяр за многие годы моего отсутствия полностью свыкся с обликом кота и не соглашался вернуть свой истинный вид. Любви к еде у него не поубавилось, а вредный характер только усугубился. Так что он очень редко удостаивался ласкового «Жоржео», все чаще слыша мой громовой и обозленный донельзя крик: «Обжора!»
Но это не мешало нам работать, когда дело касалось его обязанностей, он вновь становился серьезным, нудным умником.
Впереди меня ждали экзамены. Я вновь обитала в комнате с хранителем башни Игнатом, который сразу почувствовал во мне перемену.
Наши отношения не изменились, наоборот, только укрепились, ведь я пообещала ему свободу, хотя расставаться с этим милым призраком не хотелось.
За день до экзамена я лежала на кровати и листала тетрадку с экзаменационными вопросами, смеясь над ними и одновременно огорчаясь, насколько скудными знаниями располагают маги. Мысленно отвечала, корректируя речь, чтобы, не дай Боги, не выболтать другие способы решения задач, не указанные в книгах и не дающиеся на лекциях.
Робкий стук в дверь отвлек меня от этого занятия. Откинув в сторону тетрадь, поднялась и отправилась открывать. Но Игнат уже впустил их. Да, гостей было двое. Я ни капли не удивилась, потому что всегда была уверена — однажды они придут. Дреманд лей Даркуа и Сайонелс лей Даркуа.
Мне было тяжело смотреть на принцессу. Умом я понимала, что ей досталось в этом воплощении не меньше боли, чем мне при прошлом. Я все понимала умом, но сердце отказывалось считать ее подругой. И в то же время я
