К Ариэль.
Она не может пошевелиться. Ее парализовало между уходом и возвращением.
Потом в другом конце зала открывается дверь, и другой администратор говорит: «Мы готовы к подъему на борт», и Марина встает вместе с остальными и идет вместе с остальными – из двери в шлюз, из шлюза в капсулу «лунной петли». Она занимает одно из мест вокруг центрального ядра. Ремни безопасности опускаются и отнимают все сомнения. Люк закупоривается. Начинается формальный обратный отсчет. Такие капсулы каждый день прибывают и убывают сотнями. Да, она боится, дрожит от страха в своем спортивном топе, беговых шортах и лентах. Уходит, как и ожидала, испуганная.
Первая стадия подъема – увлекательная поездка вертикально вверх через внутренность хаба Меридиана. Через несколько секунд она оказывается на высоте в полкилометра. Капсула «лунной петли» герметичная, без окон, но внешние камеры передают изображения Хетти. Марина видит хаб Меридиана: огромную пустую шахту, заполненную огнями десяти тысяч окон, которые в сумерках кажутся сиреневыми. Теперь она выше возносящихся летунов – вот они соскальзывают с вершин термальных потоков и по спирали опускаются сквозь тусклые проблески утренней зари.
Она покидает Луну утром, когда свет только разгорается.
Она замечает в высокой части города отдушины и вентиляторы, напорные водопроводы и теплообменники, а потом трансляция с камеры обрывается – капсула входит в воздушный шлюз. Дергается; Марина чувствует, как движутся какие-то механизмы, запираются замки, слышит, как вой уходящего воздуха переходит в шепот, а потом умолкает. Над нею стартовая башня. «Лунная петля» вертится вокруг Луны, тянется вниз, чтобы подхватить капсулу с вершины башни и забросить в космос.
«Будет больно, – сказала Прида возвращенцам. – Будет больней всего на свете».
* * *– Ариэль.
У всех моту есть строгое ограничение скорости, но когда ты находишься в единственной машине на проспекте, посреди сиреневых сумерек пробуждающейся квадры Ориона, едешь мимо высоких темных деревьев в парке Гагарина, то кажется, что путешествуешь со скоростью любви.
– Ариэль, это бессмысленно.
Абена опять завозилась в своем гамаке, выныривая из неглубокого сна, когда щелкнула дверь, закрываясь, и заурчал депринтер. Сложила два плюс два. Увидела записку, зажатую меж холодильником и дверцей. Поняла, что произошло. Прочитала записку. Еще не дочитав, оказалась в комнате Ариэль.
– Марина улетела на Землю.
Моту был уже у двери, когда она помогла Ариэль надеть платье. «Сделай что-нибудь с моим лицом», – сказала Ариэль ледяным голосом, пока Бейжафлор пыталась засечь Хетти и связаться с нею. Абена присела на корточки возле кресла и аккуратно нанесла тени для глаз двух цветов. Моту без проверки проехал через все блокпосты оккупационных сил.
«Я не могу с нею связаться, – только и сказала Ариэль. – Я не могу с нею связаться».
– Я по-прежнему не могу с нею связаться, – говорит Ариэль.
– Ариэль, послушайте меня.
Она оставила записку на полу кухни. Абена все еще видит каждое слово, как будто его записали раскаленной добела иглой у нее на сетчатке.
«Я должна покинуть Луну. Я должна уйти».
– Ариэль, ее капсула улетела пятнадцать минут назад.
Моту прибывает в хаб Меридиана и разворачивается.
– Ариэль, ее здесь больше нет.
Ариэль резко поворачивает голову, и Абена пасует перед бледным жаром ее пристального взгляда.
– Знаю. Я знаю. Но мне надо это увидеть.
Возвратная капсула спускается по стене хаба Меридиана, возвращаясь из космоса. Одна опускается, пока другая поднимается. Вверх и вниз, бесконечная карусель.
– Я хочу, чтобы ты ушла, – говорит Ариэль.
– Ариэль, я могу помочь…
– Заткнись! – вопит Ариэль. – Заткнись, ты, тупая, глупая сучка! Оставь при себе свои гребаные благонамеренные, бодрящие, бессмысленные, бесчувственные, невежественные, несерьезные проповеди. Я не нуждаюсь в твоей помощи, я не нуждаюсь в твоей очаровательности, я не нуждаюсь в твоей терапии. Я хочу, чтобы ты ушла. Просто уходи. Убирайся.
Всхлипывая, Абена неверной походкой выбирается из такси. Она бежит к каменной скамье у стены из гибискуса. Сиреневое утро переходит в золото, в сияющем воздухе кувыркаются летуны, и это кажется Абене уродливым. Ненавистная женщина. Мерзкая. Неблагодарная. Но она не может не смотреть сквозь собственные волосы, сквозь сотрясающие ее рыдания на беспомощную адвокатессу в моту. Двери машины лежат вокруг нее, словно лепестки раскрывшегося цветка. Вот Ариэль опускает голову вперед. Вот запрокидывает. Абена пытается понять, что она видит. Она вспоминает, что чувствовала, когда Лукасинью забавлялся с другими девушками и парнями. Гнев, предательство, желание причинить столь же неразборчивый вред, какой причинили ей. Желание ударить своего обидчика и увидеть, как его ударят. Это нечто другое. Это жизнь, которая разломилась напополам. Это абсолютная, опустошительная потеря.
Фамильяр шепчет ей на ухо: «Ариэль».
– Абена. Прости. Я уже в порядке.
Абена не знает, сможет ли оказаться лицом к лицу с Ариэль. Она видела наготу, при которой содрали не только кожу. Она видела, как уязвимость разломала на части женщину, для которой самообладание – это все. Абена встает, приглаживает одежду, надетую впопыхах, глубоко дышит, пока всхлипы не сменяются вздохами.
– Я иду.
И тут вокруг такси Ариэль собираются моту и байки.
* * *Вооруженные и бронированные люди выходят из открывающихся моту и соскальзывают с байков. Воронцовы в кевларовых жилетах, защищающих от ножевых ранений и изукрашенных надписями в стиле хэви-металл, изобилующими умлаутами; наемники в разномастной защите, какую принтер печатает задешево, неуклюжие земляне в черных боевых скафандрах. Они окружают моту Ариэль.
Абена застывает.
Ариэль нуждается в ней.
– Оставьте ее в покое! – кричит девушка.
Одна фигура поворачивается: это невысокая женщина с кожей кофейного цвета, в неуместном платье от Миуччи Прады и на четырехдюймовых каблуках от Серджио Росси.
– Ты кто?
– Я Абена Маану Асамоа.
Из кольца вооруженных самцов раздается голос Ариэль:
– Пропустите ее. Она работает со мной.
Женщина в «Праде» кивает, и бойцы расступаются.
– Мне жаль, что тебе пришлось увидеть то, что случилось, – шепчет Ариэль. – Ты не должна была этого видеть.
У Абены сотня ответов, но все они благонамеренные, бодрящие, бессмысленные, бесчувственные, невежественные, несерьезные. Банальная, наивная и склонная к ребячеству – так Ариэль охарактеризовала ее, когда они встретились в Лунарианском обществе. Абена понимает: у нее есть – и всегда были – только такие ответы.
– Мы пришли за Ариэль Кортой, – говорит женщина в платье от Миуччи Прады.
Абена не понимает, что у нее за акцент, но есть нечто знакомое и оттого сбивающее с толку в ее лице, глазах, скулах. Сетевой поиск не дает результатов, а фамильяр у незнакомки – свинцово-серая сфера, изукрашенная булатным узором. «Почему мне кажется, что мы уже встречались?»
– Орел Луны хочет с вами встретиться, – говорит молодая незнакомка. Глобо – не родной язык для нее.
– Обычно просьбы Орла не доставляют вооруженные идиоты, – говорит Ариэль, и Абене хочется издать восторженный вопль.
– Произошла смена руководства, – говорит незнакомка.
Теперь Ариэль смотрит на ее
