– Ох, Генри, не провоцируйте меня, я дал Джону слово держать наши с ним дела в секрете от посторонних. – И подмигнул собеседнику, мол, тебе-то удалось краешком прикоснуться к этой тайне.
Обед завершился поданным в качестве десерта восхитительным чизкейком. Даже мне, не большому любителю сладкого, яство пришлось по вкусу. Особенно в сочетании с чашкой хорошего эспрессо.
– Ну, как вам наш десерт? – поинтересовался я у сидевшего напротив политика.
– Божественно!
– Эй, Санни, – обратился я к официанту, прочитав имя на бейджике, – я там на кухне упаковал для нашего гостя кусок чизкейка в дорогу…
– Да что вы, не стоит…
– Ещё как стоит, Генри. Считайте это взяткой. В будущем, когда станете президентом, как-нибудь вспомните о скромном отельере из Лас-Вегаса. Вдруг мне понадобится ваша помощь.
– Ну, если мне всегда будут предлагать такие взятки, то я не против.
Мы рассмеялись, а я в этот момент думал, достаточно ли высыпал в сырный торт рицина или что там я намолол, чтобы свалить с ног молодого здорового человека. Лишь бы он других угощать не вздумал. Торт-то нарезан, мало ли, сунет в самолёте кусочек какому-нибудь малышу – и его смерть будет на моей совести.
Я лично отвёз гостя в аэропорт на своём «корде» и посадил его в самолёт. На прощание посоветовал не тянуть с уничтожением чизкейка, съесть, пока он свежий. И, проводив взглядом растворившуюся в закатном небе крылатую машину, поехал в отель, про себя моля Господа простить мне этот грех и уберечь невинных.
А через пять дней на мой стол лёг свежий номер принадлежавшей мне газеты, освещавшей события не только нашего округа, но и более глобального масштаба, хотя в этом случае уже и без участия собственных корреспондентов на местах, получая информацию зачастую с помощью радиостанции. Публиковались такие новости обычно на второй полосе. И вот как раз с неё-то на меня сейчас смотрел портрет Генри Мартина Джексона, демократичного конгрессмена и сенатора от штата Вашингтон. Правда, теперь уже бывшего, так как ниже был напечатан некролог от лица конгресса, в котором говорилось, что сегодня скорбит не только Вашингтон, но и вся Америка. Что не стало верного борца за права американских граждан и прочая и прочая… Дальше приводилось заключение медиков и патологоанатома. Профессор Харриган рассказывал, что к ним в госпиталь университета Джорджа Вашингтона пациент поступил с симптомами, похожими на грипп. Но вскоре у него одна за другой отказали почки, Джексон впал в уремическую кому. Гемодиализ лишь продлил агонию больного, который спустя сутки после поступления в госпиталь скончался, не приходя в сознание. Судебно-медицинский эксперт добавил, что поражёнными оказались не только почки, но и другие органы, не исключено воздействие какого-то токсичного препарата. Представитель полиции отговорился общими фразами. Мол, идёт расследование, пока рано что-то говорить, предполагать можно всё, что угодно, и нет повода связывать смерть конгрессмена с его позавчерашним эфиром в одной из популярных программ.
Читая всё это, я испытывал неоднозначные эмоции. Какая-то часть моего сердца сожалела о содеянном, всё-таки лично мне этот парень ничего плохого не сделал, да и не было уверенности, что это тот самый Джексон. Может, зря я его уделал? Хотя, конечно, политические убеждения конгрессмена навевали на грустные выводы, и вряд ли он перековался бы в будущем, поэтому сильно горевать не стоит.
Хотелось верить, что Генри съел свой кусок полностью ещё в самолёте, и дома у него не найдут остатков отравленного чизкейка. Иначе следы выведут прямиком в мой ресторан, только и останется, что свалить всё на шеф-повара. Или я на такую подлость не способен? Говорят – чужая душа потёмки, а тут по большому счёту и в своей-то ещё не всё изведано. Но всё же предел своей низости, хотелось верить, я знаю. Может, и не стал бы орать, что это я, а не шеф-повар отравил конгрессмена, а вот лучшего адвоката для своего кухмейстера нанял бы однозначно.
Следующие пару недель я провёл в тревожном ожидании. Ждал, что в любой момент в Лас-Вегас прибудет группа захвата с ордером на мой арест, а может, и сам Гувер, злобно щуря глаза, как свояк Хэнк щурился на мистера Уайта, узнав о делишках последнего[25]. Но вроде бы миновало, никто меня в связи с этим делом не потревожил, и я понемногу успокоился.
А вскоре и вовсе забыл о своей проделке, так как нашлись более насущные дела. В частности, я решился наконец реализовать планы по расширению медиасети на Канаду и отправился в Торонто, где заключил договор с канадской телерадиовещательной корпорацией. В рамках этого договора строительство вышек для передачи сигнала берёт на себя местная компания, ну да я и не настаивал на другом варианте. Конечно, в Штатах я мог бы найти вариант и подешевле, чем за полмиллиона долларов, но выгода, которую я имел с данного гешефта, покрывала потенциальные расходы.
Опять же, канадские рекламодатели, заранее пронюхавшие о нашем появлении на медиарынке их страны, уже выстраивались в очередь. Но снимать телевизионные ролики для них станут местные студии. Благодаря этому себестоимость продукта станет ниже, что не будет отпугивать потенциальных клиентов.
Реализация плана была рассчитана на полгода. Через шесть месяцев компания-подрядчик обещала предоставить моей корпорации телерадиомачты под ключ. По такому поводу нам пришлось создавать отдельную частоту для радио-и телеэфира, поскольку вещать мы собирались также и на франкоговорящие провинции Канады, для чего создавался отдельный телеканал. Закупили дополнительное оборудование, так как прежних мощностей уже не хватало, а заодно приняли на работу нескольких франкоговорящих ведущих.
Гувер как ни в чём не бывало продолжал подбрасывать материалы для моих массмедиа. При том что риторика в них продолжала оставаться антикоммунистической, он не настаивал, чтобы я прекратил агитацию за открытие второго фронта, подключая к съёмкам то одну, то другую звезду Голливуда. Набравшись наглости, я для одного из роликов даже пригласил Кэрол, надеясь, что она мне по старой дружбе не откажет. Звонить не стал, просто подошёл к ней в съёмочном павильоне, где она как раз отработала свою сцену для комедии, в которой её партнёром выступал оскароносный Джими Стюарт.
– О, Фил, привет! – приподняла Кэрол тщательно выщипанные брови и не менее тщательно накрашенные ресницы. – По делам или так, на меня посмотреть?
– Смотреть на тебя можно бесконечно, – польстил я её самолюбию, – но в данный момент у меня к тебе деловое предложение.
– Деловое? Я заинтригована. Что ж, у меня есть немного свободного времени, давай обсудим, что ты хочешь мне предложить. Только в моём вагончике уединяться не будем, а то люди могут всякое подумать.
Я хмыкнул,
