Мы расположились за столиком в тени большого брезентового зонта, ассистентка режиссёра принесла нам по большой чашке кофе и сэндвичи. Прежде чем приступить к обсуждению перспектив нашего сотрудничества, немного смущаясь, я поинтересовался, как там мой сын.
– Что это ты вдруг о нём вспомнил? – усмехнулась Кэрол. – Хотя что это я, ведь ты же вспоминаешь о сыне раз в год, присылаешь подарки. Ему, кстати, понравился набор солдатиков.
– Я думал, ты их выбросишь… А с сыном виделся бы хоть каждый день, но ты же сама будешь против. Или нет?
– Буду, Фил, ещё как буду.
– Даже украдкой?
– Да, даже украдкой. Не хочу, чтобы и ты мучился, и Кларк что-то заподозрил.
– Ясно… Кстати, с кем ты оставляешь Люка, когда снимаешься? С няней или с мужем?
– Почему это тебя интересует?
– Ну-у… Так, это же всё-таки мой ребёнок.
– Фил, – наклонилась она ко мне, сузив глаза, – запомни раз и навсегда: Люк – наш с Кларком сын, и, что бы ты ни говорил, ты ничего не докажешь. И вообще… Вообще, я пошутила, когда сказала, что забеременела от тебя. Я от Кларка залетела, ясно тебе?!
– Ясно, – кивнул я со вздохом. – Ладно, оставим эти разговоры, в конце концов, я пришёл к тебе по делу. Как ты относишься к идее открытия второго фронта? – И я изложил суть вопроса, предложив Кэрол подписать контракт на 10 тысяч долларов ради одного-двух съёмочных дней для агитационного ролика.
– Знаешь что… – задумчиво протянула она, когда я закончил. – Знаешь что, Фил, я соглашусь.
– Отлично! Контракт можем подписать уже сегодня…
– Да не нужно, я снимусь бесплатно.
– В смысле?
– Что в смысле? По старой дружбе я готова сняться в твоём ролике бесплатно. Ты же сам говорил – это всего день-два.
– Ну да, но…
– Профсоюзы ерепениться не будут, не переживай. А денег мне и так хватает.
– Что ж, немного удивлён, но спасибо тебе.
Она накрыла своей ладонью мою, отчего меня словно пронзил лёгкий разряд электричества, улыбнулась и встала, давая понять, что разговор окончен. Ух, ну и хороша же эта стерва! Неудивительно, что Гейбл запал на неё. Ну ничего, моя Варя по-своему даже ещё лучше. Нам ни к чему Снежные королевы, нас и Варвара-краса устроит. Тем более через связного я получил информацию, что Варя в Москве, жива и здорова, хотя насчёт переброски её в Штаты пока ничего не известно.
А вот последствия ограбления храма росли как снежный ком. Волна протестов против англичан охватила всю Британскую Индию, включая территорию будущего Пакистана. К бунтующим буддистам примкнули даже представители других вероисповеданий. В итоге всё это вылилось в широкомасштабное восстание, и, как я понял из сводок новостей, англичане попросту не имели достаточного количества войск, чтобы усмирить ещё вчера покладистых и миролюбивых индусов. Полуостров полыхал, и неизвестно, чем там вообще дело закончится.
Ближе к своему дню рождения я решился-таки позвонить Герберту Кларку Гуверу. С той самой встречи в саду я вспоминал его слова насчёт финансовой поддержки Стэнфордского университета. Ну а что, сотня-другая тысяч долларов погоды для меня не сделают, особенно после того, как мы запустим нашу медиасеть в Канаде. А бонусы с благотворительности и впрямь, наверное, можно получить. Вряд ли экс-президент Гувер бросает слова на ветер. И ещё у меня мелькнула мысль: не пригласить ли после войны на обучение в Стэнфорд перспективных советских студентов? Не все же имеют возможность учиться в МГУ и других столичных вузах, а ведь сколько способных ребят пропадают в провинциальных городках. Глядишь, под этим соусом и развед-сеть увеличится… Хотя это меня куда-то не туда понесло. Вряд ли в Штатах будут ждать русских с распростёртыми объятиями, особенно учитывая грядущую «холодную войну». Если она, конечно, случится в этой ветке реальности. А вот почему бы не пригласить на учёбу просоветски настроенных студентов из капиталистических стран? С дипломом престижного американского вуза они смогут сделать хорошую карьеру в своих странах и со временем занять ключевые посты. Этакая бомба замедленного действия.
А может, и в Вегасе затеять свой университет? Хм, мысль очень занятная. Если со Штатами после войны отношения у СССР не испортятся, почему бы не назвать его Русский университет и не приглашать на обучение как советскую молодёжь, так и потомков русских эмигрантов? Заодно можно подтянуть культурно близких балканских православных славян, а может, и греков – создадим эдакое славянское лобби. Пожалуй, идею стоит обдумать, а пока для начала озаботимся собственными перспективами, и благотворительность в этом случае – не самый плохой вариант заработать себе доброе имя в ещё не совсем загнившем мире капитализма.
Опять же, если я стану вхож в высший свет, то смогу сыпать рицином направо и налево. Кто там считался после войны врагом СССР? Гарри Трумэн, Джо Маккарти, братцы Джон и Аллен Даллес? Наверняка найдётся ещё с десяток имён, достойных того, чтобы их жизнь чуть укоротилась. Но это дело точно не ближайшего будущего, тем более пока эти имена в прессе если и мелькали, то крайне редко. Возможно, мне удастся параллельно с ними войти в силу и стать на одну ступень.
В итоге через неделю я сидел в кабинете ректора Стэнфордского университета Чарльза Бэрроуза, с которым мы обговорили условия нашей сделки. Пришли к выводу, что именная стипендия будет неплохим вариантом.
– Наши выпускники давно уже заявили о себе, а новых гениев со временем будет ещё больше, – уверял меня ректор. – И чтобы их поддержать, дать толчок к новым свершениям, материальная помощь пришлась бы кстати. У студентов точных наук и технических специальностей спонсоров хватает, а вот гуманитарии оказались на обочине. Пять тысяч долларов лучшим студентам-гуманитариям по итогам каждого семестра не очень вас разорит?
– Пять тысяч? Да без проблем. А много потенциальных стипендиатов?
– Семь факультетов. Тридцать пять тысяч за семестр для бизнесмена такого уровня, как вы, уверен, не сильно скажется на вашем благосостоянии. А вот доброе имя вы себе заработаете.
– Я рассчитывал сделать вложения побольше. Может, вам ещё на что-нибудь нужны деньги?
Выяснилось, что деньги нужны всегда. Тем более учебному заведению, расположившемуся в полусотне миль южнее Сан-Франциско, требовалось новое оборудование для физической лаборатории. Составив список необходимого, мы ударили по рукам, после чего Бэрроуз устроил мне экскурсию по университету, знакомя с его инфраструктурой. Мы не заходили в аудитории, где шли занятия, зато побывали в двух столовых – для студентов и преподавателей, в бассейне, осмотрели спортивные объекты и музеи разных наук. На всё про всё ушло больше двух часов. Так что к концу экскурсии я выглядел слегка уставшим, а вот ректор продолжал вырабатывать просто-таки бесконечную энергию.
– Скажите, мистер Бэрроуз,
