– К сожалению, пока нет.
– Почитайте, вы сами увидите сходство… Но ваша история, вернее, история вашего знакомого куда интереснее. Вера, запиши, пожалуйста, рассказ Ефима Николаевича, пока не забыла, а мне уже нужно идти к людям.
– Да, господин Набоков любезно согласился выступить сегодня перед русской публикой, – вставил Вержбовский, – с одной из лекций о русской литературе, которые читает для воспитанниц женского колледжа Уэлсли.
– Это будет не совсем лекция, – чуть поморщившись, поправил его Набоков. – Скорее, диалог между мной и слушателями. Кроме того, я расскажу о своих книгах, о том, что хотел донести до своего читателя. И объясню, почему не хочу возвращаться в СССР, несмотря на настоятельные просьбы и обещания создать мне все условия для жизни и творчества. Во всяком случае, высказанные до начала войны.
– Почему же? – непроизвольно вырвалось у меня.
– То, что там происходит, кажется мне иллюзорным, какой-то фантасмагорией. Революция привела к вырождению великой русской культуры. О чём я, по-вашему, буду писать, если, предположим, всё-таки вернусь на родину? О любви между ткачихой и сталеваром, как они между свиданиями перевыполняют план? Да я лучше снова уйду в энтомологию и сутки напролёт буду проводить в полях за ловлей бабочек, нежели унижаться в своём творчестве… Кстати, приглашаю и вас на своё выступление, если не слишком торопитесь.
– С удовольствием!
Два часа спустя я сердечно попрощался с Вержбовским, раскланялся с Набоковыми и медленно побрёл в сторону отеля, надеясь попозже поймать такси. На часах было одиннадцать вечера, город сиял огнями, а мне хотелось немного прогуляться по вечернему Нью-Йорку, прежде чем я попаду в свой номер и улягусь спать.
Погулял… И вроде бы район более-менее приличный, а гляди ж ты, нарисовались трое молодых оглоедов явно криминальной внешности. И вели себя на удивление нагло, хотя невдалеке и люди ходили, и автомобили ездили.
– Эй, мужик, притормози. Есть сигаретка?
Как же всё это знакомо по лихим 90-м! Я аж едва не прослезился от нахлынувших воспоминаний.
– Не курю, молодые люди, – отвечаю с ленцой, – и вам не советую губить своё здоровье.
– Слышь, ты о своём здоровье лучше подумай. Прикид у тебя солидный, наверняка и в кошельке кое-что завалялось.
– Очень даже может быть… Хм, действительно завалялось.
Я демонстративно раскрыл кожаное портмоне, вытащил на свет божий стопку купюр разного достоинства и убрал обратно. Даже в сумраке был видно, как алчно загорелись глаза у парней. Но моё спокойствие их явно сбило с толку.
– Ты это, мужик… Поделиться бы надо, по справедливости.
– Так возьмите.
Я протянул портмоне и, когда явно главный в этой троице попытался вырвать его у меня, резким движением ударил этим портмоне по глазам парня.
– Твою мать! – отпрянул тот, со всхлипом схватившись за лицо.
И пока он и его товарищи пребывали в кратковременном шоке, я принялся за дело. На всё про всё ушло не больше двадцати секунд, по истечении которых ребята приняли горизонтальное положение и явно не спешили переходить в другую плоскость.
Есть ещё порох в пороховницах, хотя то, что я слегка запыхался, мне не очень нравилось. Нужно по возвращении в Лас-Вегас поработать над выносливостью, а то уже и утренние пробежки почти забросил.
– Браво!
А это ещё что за хрен с горы? Невысокому мистеру в старомодном котелке и с тросточкой, которую он за ручку-крючок повесил на сгиб локтя, чтобы не мешала аплодировать, на вид было за пятьдесят.
– Браво, это было сногсшибательное зрелище! В буквальном смысле сногсшибательное. Бедняги всё ещё не могут подняться. Надеюсь, вы им не повредили жизненно важных органов?
– Скоро оклемаются и на своих двоих пойдут дальше искать приключения на свою задницу. А вам бы я посоветовал держаться более людных мест, а лучше вообще не бродить по Нью-Йорку на ночь глядя. Тросточкой вы вряд ли отобьётесь и от одного такого здоровяка, не говоря уже о троих.
– О, на этот случай у меня кое-что имеется. – Он с улыбкой достал из кармана пиджака браунинг и спрятал обратно. – Как видите, я вооружён и без сомнения пущу оружие в ход, если того потребует ситуация. Но за совет спасибо.
– Что ж, рад был знакомству, однако мне нужно идти.
– Постойте… Мы ведь с вами и не знакомились ещё, но я вас узнал. Вы, если я не ошибаюсь, не кто иной, как Фил Бёрд?
– Ну, предположим…
Шифроваться я не считал нужным, не думаю, что этот немолодой гражданин кинется ко мне с объятиями и просьбой сделать селфи (было бы на что) или поставить автограф.
– Ага, я угадал! – довольно ухмыльнулся незнакомец. – Странно, что такая шишка ходит без охраны. Меня зовут Дай Вернон. А? Не слышали обо мне?
– Увы, – развёл я руками.
– Наверное, вы просто не интересуетесь развлекательными шоу, частым гостем которых я являюсь. Хотя у вас в Вегасе, насколько я знаю, постоянно гостят всякие знаменитости и мои коллеги в том числе, меня почему-то туда пока не приглашали. Моя профессия – иллюзионист. И скажу вам честно, я не самый плохой иллюзионист. Когда-то я показывал карточный фокус самому Гудини, который так и не смог разгадать его секрет. – Вернон довольно рассмеялся, и я, глядя на него, не мог не улыбнуться. Позитивный товарищ, умеет вызывать симпатию. – Давайте немного прогуляемся, не будем мешать этим джентльменам приходить в себя, – кивнул он на ворочавшихся на асфальте хулиганов. – Вы не очень торопитесь?
– В общем-то, нет…
– Прекрасно! Я знаю неподалёку отсюда одно местечко под названием «Тихая Лагуна», может, зайдём? Выпивка с меня.
– Ладно, была не была… Делать всё равно нечего. Но с вас ещё и фокус!
– Договорились, – снова рассмеялся этот «мистер позитив».
«Тихая Лагуна» оказалась вполне укромным местечком с барной стойкой и двумя бильярдными столами, за одним из которых неторопливо гоняли шары двое парней. Мы же расположились за маленьким столиком в уголке зала.
– У вас необычное имя, – заметил я, потягивая свой виски со льдом.
– На самом деле меня зовут Дэвид, но, когда моё имя вписывали в паспорт, допустили ошибку, и я стал Даем. Родом я из Канады, но в Штатах давно стал своим. А первому трюку меня научил отец, он был фокусником-любителем. К тринадцати годам я выучил все фокусы из книги Эрднайзе «Эксперт за карточным столом»… А хотите знать, как я одурачил Гудини?
– И как же?
– Смотрите. Трюк называется «Амбициозная карта».
Он достал из внутреннего карман пиджака запечатанную колоду карт, сорвал обёртку и предложил мне выбрать одну из карт.
– Вот эта, – показал я на трефового короля.
Вернон достал химический карандаш и попросил меня написать на карте свои инициалы, что я и сделал. Затем он положил мою карту рубашкой наружу сверху колоды, потом перевернул картинкой ко мне. Логично, трефовый король. После чего карта отправилась
