– О, как можно…
– Далее, или во-вторых. Мне нужна информация и о делах в Европе. Скажем, поляки покупают оружие у голландцев. В ваших кругах такие вести разлетаются быстро, и мне они могут быть полезны. Одно дело, когда они начнут воевать с турками, другое дело – со мной.
– Понимаю, сир.
– Прекрасно; и последнее на сегодня. Мне потребуются специалисты в различных областях знаний. Много специалистов. Оружейники, инженеры, военные, врачи… возможно, еще кто-то. Кого-то я найду в родном Мекленбурге, кто-то приедет из Голландии. Англичане подойдут не хуже иных и прочих.
– О, можете рассчитывать на содействие компании.
– Не сомневаюсь, поскольку если человек приедет сам, это одно. А если ваша компания поручится за него, это совсем другое. И поверьте мне на слово, Барлоу, если приедет какой-то мошенник или неуч, я найду, как компенсировать убытки.
– Не сомневаюсь, ваше величество, но я хотел бы уточнить…
– Что именно?
– Навигация в Архангельске не слишком долго длится, и может статься так, что мы просто не успеем доставить грузы.
– Это будет очень печально, Барлоу, однако повторюсь – эта война не так быстро закончится.
Проводив англичанина, я вместе со своими ближниками вернулся в кремль. Было интересно узнать, что решила дума по поводу выборов патриарха. Как и следовало ожидать, бояре, вдоволь пособачившись, решили, что от добра добра не ищут, а Федор Никитич – роду старинного, так пусть все будет, как было. Короче, ворон ворону в очередной раз ничего не выклевал. Мнения представителей духовенства разделились. Одни стояли за Филарета, благо митрополитом он уже стал и успел себя проявить на этом поприще не с самой худшей стороны. Тем более что были иерархи, измазавшиеся в измене куда больше, чем он. Другие прекрасно помнили, как вел себя боярин в первое время после пострижения, и считали его более мирянином, нежели монахом. И наконец, была и третья сила – иерархи, сообразившие, что Филарет новому царю неугоден, а стало быть, открывается вакансия и вместе с ней – потрясающие перспективы. Правда, представители этой третьей силы пока помалкивали и приглядывались, решая, кто с кем и против кого будет дружить. Ну и земство решило все традиционно. Дескать, ты, Иван Федорович, царь, и тебе виднее. Как ты скажешь, так мы и сделаем.
Все это мне почтительно доложил Иван Никитич Романов, дождавшись моего возвращения.
– А ты, боярин, за что высказался? – спросил я его, выслушав.
– Ну так ты мне, государь, на сей счет не повелел ничего, так я и промолчал.
– Правильно, Иван Никитич, хочешь и честь соблюсти, и капитал приобрести. Ну а что: и царь жалует, и брат в патриархах.
– Государь, кабы ты мне повелел… – начал оправдываться Романов, но я его перебил:
– Да все нормально, боярин, я не сержусь. Война не завтра кончится, и до ее конца брат твой все одно не воротится. А как воротится, так я, может, с ним еще и полажу. Но сейчас я хочу знать, кто за него драться готов непритворно, а кто лишь для вида поддерживает.
– Да как же про то узнаешь?
– Да так, сейчас ведь те бояре, что его руку держат, кинутся ему отписывать об сем деле, не так ли?
– Так, государь.
– Вот, а нам надо знать, кто и, хорошо бы еще, что именно напишут.
– Гонцов перехватить?
– Нет, все одно всех не перехватим, но вот знать, кто отправил, нужно. Ну а если гонец устанет дорогой и кто-то сие письмо прочтет да список сделает, так совсем хорошо будет.
Переговорив с боярином, я отправился в свои покои, благо время было послеобеденное. Еще у Пушкарева я немного перекусил, так что есть не хотелось совершенно. Бояре же мои – люди и без того, за редким исключением, тучные, им и вовсе не грех попоститься. Спать я, разумеется, не собирался, вместо того хотелось спокойно обдумать проект первого учебного заведения. Поначалу я предполагал, что это будет что-то вроде Славяно-греко-латинской академии, какую у нас завели только в конце века. Начать со светского университета было абсолютной утопией. Большинство моих подданных меня бы просто не поняло, а духовенство и вовсе встало бы на дыбы. Учредить ее я собирался сразу после похода на Смоленск. Сначала там будут готовить священнослужителей, а со временем появятся и светские дисциплины. Но последние события привели меня к мысли, что с толмачами из Посольского приказа надо что-то делать. То, что два раза не смогли найти переводчика с латыни, это еще полбеды. Слышали бы вы, как они переводят на немецкий! Короче, первым учебным заведением будет школа толмачей. Название пока еще не придумал, но как вариант – гимназия. А что, слово сие по происхождению греческое, так что попы возмущаться не должны. Располагаться она будет в одном из монастырей, благо недостатка в них нет. Остается вопрос, как организовать учебный процесс. Ну, для начала общая грамотность, с этим должны справиться монахи. Затем перейдем собственно к языкам. Во-первых, латынь. Мало того что это сейчас язык межнационального общения, так еще и добрая половина европейских языков напрямую происходит от нее, и знающим латынь куда проще выучить французский, итальянский или испанский. К тому же латынь – это еще и язык науки, так что без нее никуда. Второе направление – Северная Европа, и тут нам нужен прежде всего немецкий. Затем шведский, голландский и английский. Ну и нельзя забывать о наших заклятых друзьях поляках. Польский язык тоже нужен. И кто же будет обучать студиозов всей этой премудрости? Дьяки, полагающие, что знают эти языки, не годятся однозначно. Мало ли чему они научат, красней потом на приемах. Остается привлечь иноземцев, которые здесь давно живут, либо пленных, благо в последних недостатка нет. Теперь остается решить, кто это все будет контролировать. Все-таки учение – процесс непростой. Может, Мелентий? А что, мужик грамотный, латынь опять же знает. И тут у меня в голове, помимо моей воли, возникло лицо падре Игнасио. А что, если… нет, попы если узнают, что иезуита
