Все здесь было связано со мной. Любой катаклизм, но пока я не знала, как это изменить.
Я на автомате сходила в душ и привела себя в порядок. Даже сделала укладку и накрасилась. Такие привычные действия успокаивали. Честно сказать, не совсем понимала, зачем беру почти готовый доклад, который все еще валялся на полу у двери, точно там, где я его выронила, когда на меня напали, и зачем собираюсь идти на пары. От меня никто этого не требовал. Я еще официально находилась на больничном.
Но нужно было что-то делать и жить дальше, пока… только вот я не знала – «пока» что? Пока меня не убьют? Пока Дух зимы совсем не слетит с катушек? Пока, как говорит Рэмол, не найдут убийцу? Как бы мне хотелось верить в то, что он прав, и нет никакого Духа зимы, и убивает всех кровожадный псих, а не древняя мифическая сущность, с которой невозможно совладать. Но сердце подсказывало совсем иное. Я не верила в такие погодные аномалии, которые происходили сами по себе. Так не бывает. Не в этом месте.
И если допустить, что Дух зимы все же реальность и мой находящийся в бредовом состоянии мозг не обманул меня, я прежде всего должна вспомнить, кто именно меня поцеловал. Ведь там, распростертая на крышке саркофага, я знала, кто это. Почему потом забыла напрочь? И что делать, если я все же вспомню, кто скрывается за маской Духа зимы?
Я еще раз бросила взгляд на свое отражение в зеркале и отправилась на пары. Успевала как раз на вторую. Меня еще немного пошатывало от слабости, но я пока держалась и вроде бы даже в обморок падать не собиралась. Когда зашла в аудиторию за несколько секунд до звонка, воцарилась гнетущая тишина. На меня смотрели со страхом и ненавистью даже те, кто раньше относился нейтрально.
– Не думала, что у тебя хватит наглости прийти, – прошипела Эльвира, которая выглядела уставшей и заплаканной. Видимо, ее любовь к Брюсу была более искренней, чем тоска по подруге. – Знаешь… – Она вскинула на меня покрасневшие глаза. – Зря я сказала, что ты можешь быть в беде… если бы ты умерла, он остался бы жив…
– Я тебя не просила о таком одолжении, – ровно произнесла я, проигнорировав Винтера, кинувшегося мне навстречу. Успею еще поговорить. – Ты мне сказала, что и пальцем не шевельнешь, когда меня попытаются убить. Я поверила. Остальное – твой выбор.
– Леди Ди, тише, – начал Винтер и потянул меня к парте, чувствуя, что сейчас разразится скандал.
Я позволила ему себя увести. Он сжал меня за плечи и поцеловал в висок со словами:
– Я переживал! К тебе не пускали. Как ты? Не ожидал, что придешь сегодня!
– Потом поговорим, – шепнула я и отстранилась. – Сейчас пара. Профессор Редорская будет ругаться.
Он кивнул и послушно уткнулся в конспект, а я замерла, ожидая дальнейших нападок, от которых меня спасло появление преподавателя.
Пара прошла спокойно. Профессор Элис Редорская даже не подала вида, что ее удивило мое присутствие. Не спросила она, и почему я отсутствовала неделю, поэтому я немного упокоилась. Хоть кому-то тут не было до меня никакого дела. После того как пара закончилась, я просто старалась не отходить от Винтера. Этот метод сработал. Никто особо меня не дергал.
– Ты хочешь есть?
– Я неделю питалась капельницами, – ответила я. – Как ты думаешь, хочу ли я есть?
Винтер усмехнулся и обнял меня за талию, а я вся напряглась. Он ведь был не в курсе. И мне предстояло сказать ему о том, что мы больше не встречаемся (да и не встречались, если подходить к вопросу формально). Я же так и не определилась со своими чувствами, а потом все закрутилось. Но поговорить в любом случае следовало. Только я не знала, как начать. Не уверена, что приплетать Рэмола – хорошая идея. Хоть он и говорил, что ему наплевать на сплетни и слухи, все же роман студентки и преподавателя – это скандал. Нужен ли этот скандал ему? Да и вообще, что между нами происходит? Я не знала. И боялась ляпнуть что-нибудь лишнее. Поэтому пришлось проявить изобретательность. Я легко вывернулась из объятий и в ответ на недоуменный взгляд прояснила:
– Не хочу никого провоцировать. Вспомни, к чему привел наш прошлый поцелуй на людях?
– Какая разница? – Винтер сделал шаг вперед, заставив меня попятиться к стене. – Диана, ты ни в чем не виновата. Мы не виноваты ни в чем. Ты хочешь в угоду той же Эльвире шарахаться от меня? Думаешь, это хорошая идея?
– Я не хочу снова оказаться прикованной к саркофагу. Я чуть не умерла, и мне это не понравилось. И если, чтобы этого избежать, нужно держаться подальше от тебя, буду держаться, – голос дрожал от напряжения. Я готова была сорваться, и Винтер со своей заботливой навязчивостью раздражал. Не хотела, чтобы он находился рядом.
Говорить было сложно, но я действительно считала так. Умалчивала о Рэмоле, но в целом аргументы казались вполне логичными.
– Дело в том, Диана, – сказал он довольно жестко, – это не спасет тебя. Тебя ничего уже не спасет.
– Даже так… – голос сорвался, и от скандала нас отделяло совсем чуть-чуть. Терпением я никогда не отличалась.
– Да. – Винтер смотрел мне в глаза, и на его лице застыло сосредоточенное выражение. – Они будут тебя ненавидеть и пытаться убрать вне зависимости от того, как ты станешь себя вести. Со мной ты, одна или с кем-то другим. Тебе сейчас просто необходимо, чтобы тебя кто-то защищал в меру своих сил. У тебя есть кто-то на примете, кроме меня?
«Есть», – крутилось на языке, но я промолчала, а Винтер взял меня за локоть и провел за собой в сторону столовой. Он не увидел в моих глазах ответа. Точнее, не предполагал, что я вообще могу сказать не то, что он жаждал услышать. Эта ситуация меня начала напрягать. Никогда не думала, что я однажды окажусь между двух парней. Интересно, Глеб чувствовал то же самое, когда изменил мне? Если так, я его ненавижу чуть меньше, чем думала до этого. Совершенно отвратительное ощущение.
Я старалась держаться от Винтера на расстоянии, но парень словно не замечал моего нежелания быть ближе. Или, возможно, думал, что мной руководит страх. Сама виновата, подкинула ему эту идею. Поэтому его рука постоянно оказывалась на моей талии. Вроде бы ничего криминального, но сейчас эти прикосновения мне не нравились.
