Вскоре он нашел парочку шкафов, в которых наверняка хранились его вещи, однако дверцы и стенки хранилища были крепкими, а замки надежными, и он, как ни старался, не смог найти подходящего инструмента для их взлома, при том что здесь была не слесарная мастерская, а хирургические инструменты для вскрытия шкафов не годились.
За этим занятием его застала вернувшаяся доктор Нильсен.
– Вы ищете штаны, Томас? Они в другом месте.
– Да, я ищу штаны, – подтвердил он, поворачиваясь. – Я очень некомфортно чувствую себя в этой… в этом платьице.
Нильсен скрыла усмешку и прошла к своему столу. Затем выдвинула ящик и, достав упакованный в пластик пакет, бросила Брейну.
– Вот брюки и все остальное.
– Спасибо, принцесса, – поблагодарил Брейн, с ходу вскрывая упаковку.
– Не оборачивайся! – потребовал он и, сбросив в себя это унизительное платьице, стал одеваться.
Доктор Нильсен не оборачивалась и занималась какой-то своей работой, делая записи и пометки на экране монитора.
– Что сказал майор? – спросил Брейн, полностью одевшись и вернув себе уверенность.
– Он сказал, что все в порядке.
– Отлично, значит, я могу идти?
– Еще немного, и сможете. Ложитесь на кушетку, я проведу последнее тактильное обследование, после чего вы пойдете домой.
– Это еще что за обследование? – спросил Брейн, возвращаясь на топчан.
– Постараюсь вручную обнаружить, где у вас имеются очевидные последствия посттравматических напряжений. То есть шрамы.
– Так нет никаких шрамов, точная хирургия и все такое.
– Так вы что, не чувствуете своих старых ран?
– На погоду иногда чувствую, и вообще бывает побаливают. Но шрамов нет. А те, что были, свели.
– Сейчас все выясним, – сказала доктор Нильсен, разминая ладони.
– А разве вы не будете надевать перчатки?
– Разберусь без перчаток. Вы же не думаете, что мои руки могут занести инфекцию?
– Я еще не знаю, куда ваши руки намереваются забраться.
– Не надейтесь, пациент, – сказала доктор Нильсен и приступила к работе.
К удивлению Брейна, ее руки безошибочно останавливались на тех местах, куда он когда-то получал очередную железку. И никакие ухищрения щадящей хирургии ее обмануть не могли. Однако, видимо увлекшись, доктор Нильсен стала позволять себе более широкие исследования.
– Ой, кажется, тут нет никакого ранения, – заметил Брейн.
– Ну что ж, я тоже могу ошибаться.
– Ой, кажется, вы еще раз ошиблись, доктор.
– Ну да, я могла ошибиться еще раз.
– Полагаю, после вашей двойной ошибки нам следует перейти на «ты»?
– Ну хорошо, Томас. Давай на «ты».
– Для начала я хочу услышать твое имя, доктор.
– Саманта.
– Красиво.
– Все, Томас, ты в порядке. Можешь надевать ботинки и отправляться домой. В профессиональном плане ты для меня более неинтересен.
Брейн обулся и, попрощавшись, вышел из бокса через узкую дверь, а оказавшись на воздухе, не сразу понял, где находится – уже начинало темнеть, и вокруг были деревья.
Оказалось, что медбокс располагался где-то посреди парка.
Ориентируясь на цепочку фонарей вдоль кирпичной тропы, он двинулся в сторону административного корпуса, вдыхая сырой воздух и слыша негромкий плеск озерной воды.
Невольно вспомнилось первое здешнее приключение, когда на него по озеру катилась волна. Это были неприятные минуты.
Брейн дошел до своей улицы, никого не встретив. Повсюду царила тишина, и он нарочно крепче ставил ногу на гравий, чтобы наполнить эту пустоту хоть какими-то звуками.
Как же он понимал сейчас трусоватого курьера, замечая вокруг десятки глядевших на него темных окон.
Так с переменным успехом, борясь с чужими страхами, которые пытались стать его личными, Брейн наконец добрался до своего коттеджа.
Калитка была открыта: видимо, ее забыли закрыть, когда вывозили его в беспамятстве. При свете уличного фонаря Брейн дошел до крыльца, поднялся на него и, открыв дверь, оказался в темный гостиной.
Здесь также было очень тихо, но самое неприятное – Брейн забыл, с какой стороны находится включатель света.
«Спокойно, парень», – сказал он себе, поскольку прежде не боялся темноты, за исключением детских лет. Но сейчас было страшно.
Наконец свет зажегся, и в гостиной стало светло. Брейн облегченно перевел дух и прошелся по комнате. Заметив на журнальном столике свернутый тренировочный костюм, он развернул его и не нашел повреждений. Это был другой комплект.
А чуть дальше на шкафу стоял изящный приборчик с антенной-излучателем в виде пружинки. На нем мигала лампочка, что свидетельствовало о том, что приборчик включен. А рядом имелась записка, где сообщалось, что этот аппарат прислан взамен слишком мощного, включен на умеренное излучение, поэтому его лучше не трогать.
Брейн так и поступил. Он оставил этот прибор, подошел к дивану в гостиной и лег, сразу почувствовав, как на него накатывает усталость, будто он и не валялся несколько часов в медицинском корпусе.
30
Брейн заснул и проспал около полутора часов, пока не был разбужен стуком в дверь.
Он открыл глаза и сел, заторможенно таращась по сторонам.
Стук повторился, и стало ясно, что его разбудило.
– Входите, там не заперто! – сказал Брейн и помассировал лицо.
Дверь открылась, и вошла доктор Нильсен.
– А, это ты…
– Ты как-будто не удивлен, – сказала она, улыбаясь. – Почему?
– Давно живу, – пожал плечами Брейн.
– У тебя душ работает?
– Ты же говорила, что я представляю только профессиональный интерес, – напомнил Брейн.
– Мне уйти?
– Ну почему же? Душ дальше по коридору.
Хлопнула дверь, послышался шум воды. Брейн представил, как Саманта Нильсен выглядела под струями горячей воды. Получился очень яркий образ.
Он поднялся, подошел к шкафу с зеркалом в дальнем конце коридора и осмотрел себя. Немножко смяты волосы, морщины, кое-где седина – не мальчик уже. Но в общем он был в порядке. Однако душ принять все же стоило.
Скоро вышла Саманта, закутанная в большое оранжевое полотенце, и Брейн прошел мимо нее, как будто они
