По всем правилам военного дела он должен был отступать. Однако он этого не делал. Он собирал солдат, он говорил с ними, рассказывал им об уязвимых местах вражеских бронированных систем. И он был настолько убедителен, что солдаты действовали так, будто это у них было преимущество, а не у противника.
В результате противник нес огромные потери и откатывался, а поредевшие ряды солдат Брейна ликовали.
Похоже, и теперь генерал решил, что нужно призвать именно его, хотя со вчерашнего дня Брейн находился в заслуженном отпуске.
– Что у вас есть по разведке? – спросил Брейн. Он понимал, что увильнуть от этой миссии не удастся. Это было ясно по тому, как выглядели бойцы, которые попадались навстречу, а также по тому, какой вид имели магистрали связи и электроснабжения, тянувшиеся вдоль бетонированных ходов сообщения.
В некоторых местах они были кустарно соединены после повреждения осколками, а значит, местные подразделения обходились собственными силами, не в состоянии получить помощь от специалистов, и значит, дела на переднем крае были плохи.
– Чем может атаковать противник? – спросил Брейн, пока майор ждал разведданные за последние два дня.
– Я опасаюсь, сэр, что они атакуют нас «ковригонами». У нас, конечно, имеются хорошо оборудованные позиции, однако что такое бетонный колпак против их орудия? Один выстрел – и останутся только искры и кипящая плазма.
Брейн кивнул. Именно такими были новые бронированные системы противника. «Ковригон» шагал на четырех ногах, легко преодолевая любые заграждения, установленные для колесной техники. Он мог поднимать свою орудийную башню на десять метров и с этой высоты наносить разящие удары электромагнитной артсистемой.
Скорость снаряда была такой, что ему не нужно было иметь взрывчатой начинки. Оголовок из мягкого металла играл роль боевой части, и в момент удара снаряд раскрывался «розочкой», передавая всю свою кинетическую мощь попавшемуся на пути бетонному бункеру.
Не спасали не только бетон и железобетон, армированный специальными стальными конструкциями, не спасали даже углеродистые волокна, которые обычно останавливали стандартный бронебойный снаряд.
– Сколько у нас трофейных машин? – спросил Брейн, продолжая посматривать через бруствер сквозь мутноватую пластину бронекварца.
– Восемь машин, сэр. Но на ходу только четыре. А стрелять могут лишь три.
– Сколько пилотов?
– Всего два пилота, сэр. Инженер-капитан Брэдли и еще один механик.
– А сколько, по-вашему, они могут выпустить машин?
– Полагаю, две дюжины. Они могли бы выпустить и больше, поскольку наладили прикрытие тыловых дорог, усилив свою орбитальную группировку. Ночью было два пробных удара глубинными бомбами. Они поразили второй и четвертый артиллерийские погреба, но разгуляться дальше им не дали наши арбитры.
– Сбили спутник?
– Так точно, сэр. Сбили два спутника, и мы видели, как они горели в атмосфере.
– Это хорошо, что арбитры здесь. Наша-то орбитальная группировка совсем дрянь.
– Так точно, сэр. Одними навигационными спутниками кампанию не выиграть.
– Когда, по-вашему, пойдут на приступ?
– Согласно разведданным, сэр, сейчас они заправляются.
– Картриджи?
– Нет, картриджи они спалили в прошлый раз. А зарядного блока у них нет, поскольку нашим диверсантам удалось его подорвать. Пока они его чинят, заправляются только жидким топливом.
– Ну хоть какая-то радость, – сказал Брейн. Жидкое топливо, в отличие от картриджа, требовало предварительной переработки в генераторе, и потому с таким топливом у машины было более низкое КПД. А вот картридж почти сразу давал чистое электричество. Благодаря этому машины могли быстрее передвигаться и скорее реагировать на свои собственные нужды. Например, поворачивать артиллерийские башни или перезаряжать орудие.
– А у нас картриджи имеются?
– Откуда? – пожал плечами майор и вздохнул! – Сливаем топливо с танкеров, тем и держимся.
– Топливо с танкеров?
– Так точно, сэр. Полгода назад в двух сотнях километров отсюда на побережье был сильный шторм и волнами перевернуло несколько танкеров. Потом прилив с ветром погнали их против течения в реку, а когда вода схлынула, танкеры остались на острове. Лежат на боку, течи нет – корпуса выдержали. Оно, конечно, марка топлива скверная. Очистка грубая. Танку все нипочем – у него турбинные лопатки с антипригарным покрытием, а у этих трофейных монстров механика понежнее будет.
– Но километров десять на таком топливе они прошагают? – уточнил Брейн.
– Да кто ж их знает, сэр? Согласно инструкции могут, но в бою всякое может случиться.
– Хорошо, давайте уточним, правильно я понял, что уже через сорок-пятьдесят минут противник пойдет на нас тяжелыми броневыми силами?
– Так точно, сэр. Но может и через двадцать минут танкетки пустить. Они нас гранатами забросают и разбегутся. А уж потом тяжелые попрут. У них так часто бывает.
Через десять минут Брейн уже находился в ангаре ремонтно-технического отделения. Здесь стояли четыре «ковригона», и на вид они как новые.
– Это потому, что мы их еще не использовали, сэр, – пояснил майор.
– Я понял, – кивнул Брейн и стал обходить огромную тридцатитонную машину. Каждое ее сочленение было защищено бронированной накладкой, на «плечах» были расположены пусковые установки неуправляемых ракет и пакеты ракет-перехватчиков.
В правой части «грудного сектора» располагалось главное орудие калибра сто пятьдесят миллиметров и длиной пятьдесят пять калибров. В его стволе артиллерийские болванки разгонялись до безумных скоростей. На левом манипуляторе стояла тридцатимиллиметровая автоматическая пушка.
Машина выглядела весьма убедительно, и кроме нее на ходу были еще три. Но кто будет управлять ими?
– Кто будет управлять тремя другими машинами? – спросил Брейн.
– Я уже говорил, сэр, что у нас имеются капитан-инженер и еще один механик.
– Ну и каково у них настроение? Они понимают, что это рискованная операция?
– Вообще-то… я им еще не говорил, что им на этих машинах придется идти в атаку.
– В контратаку, майор. В контратаку, – поправил Брейн.
– Прошу прощения, сэр. Конечно же в контратаку. Однако они этого пока не знают. Все, что у нас есть, – это их умение водить машины. Но насчет атаки или контратаки… – Майор замялся. – Я не уверен, сэр, что они смогут пойти вслед за вами.
– Понятно. Я хочу их увидеть. Как много времени для этого потребуется?
