– Разрешите побеспокоить, сэр? – спросила миловидная девушка-стюард, заглядывая в приоткрытый полог, которым прикрывались все места бизнес-класса.
– Для вас все, что угодно, – улыбнулся Брейн, невольно оценивая девушку как очередного стрелка.
– Вам из службы доставки нашей компании вчера доставили пакет.
– Вы что же, доставками занимаетесь?
– Нет, что вы, – снова улыбнулась девушка. – Подобные услуги мы предоставляем только пассажирам бизнес-класса.
– Хорошо. Ну и где же пакет?
– Вот он.
И девушка протянула Брейну стандартный почтовый из гладкого пластика, где было написано – «мистеру Лукасу». И все.
– Тяжелый? – уточнил Брейн, как бы шутя, не рискуя брать подарок.
– Да так себе, – пожала плечами девушка, взвесив пакет в руке. – Граммов триста, наверное. Или восемьсот.
– Хорошо, распечатайте мне его, пожалуйста.
– Конечно, сэр. У меня есть специальный инструмент…
Пока девица орудовала каким-то ножичком, Брейн продолжал оставаться в напряжении – кто их знает, этих красоток.
– Вот, пожалуйста, – радостно произнесла она, протягиваю Брейну кусок металла с неровными краями.
– Да уж, – произнес тот с неопределенной интонацией, осторожно принимая этот странный подарок без обратного адреса.
– Приятного вам полета, сэр! Мы вот-вот взлетим! – прощебетала девушка и задернула полог, а Брейн взвесил в руке кусок металла размером с ладонь, вырванный из какой-то обшивки, и, перевернув его, увидел надпись, сделанную как будто пальцем на мокрой глине: «Теперь мы в расчете».
Взвыли двигатели, шаттл начал отрываться от земли, чуть помедлив, наклонился влево и, сотрясаясь всем корпусом, стал набирать высоту.
Брейн еще раз взглянул на кусок металла, надпись на нем и решил, что избавится от него при первой возможности.
И еще – он ничего не будет докладывать Карлу. Ничего.
85
Солнце стояло в зените, а они еще не приступили к началу занятий. Все время что-то мешало.
Сначала сгорел движок у прогулочного кара, на котором Корсак собирался доставить Брейна с Ружоном к дальнему ангару, а когда прислали сменный кар и поехали к месту, завязли в грязи.
Оказалось, что неподалеку от грунтовки, по которой предстояло ехать, забили источники и дорога превратилась в ручей, текущий по глинистой, раскисшей колее.
– Я уже был готов рвать и метать, если бы не сегодняшний рекорд, – произнес майор Корсак, выйдя из кара прямо в желто-красную глиняную жижу. – Но ладно, мы обязательно справимся.
Когда, наконец, собственными усилиями они вытолкали кар на траву и кое-как добрались до старого ангара, покрытого ржавыми бронелистами и оттого выглядевшего как бронированный монстр ушедших эпох, оказалось, что войти в ангар невозможно – Корсак забыл цифровой код замка.
– Сэр, но этого быть не может, – сказал тогда Ружон. – Вы ничего никогда не забываете.
– Заткнись уже, пожалуйста, а? – попросил майор и принялся нервно расхаживать вдоль стены ржавого ангара.
– А пойдемте пока окунемся у берега, – предложил Брейн. – Так, в процессе, может, чего и вспомним.
– Хорошая мысль, – согласился майор, оглядывая себя взглядом – сильно перепачканного в глине. Не лучше выглядели и Брейн с Ружоном.
– Эх, я должен был рвать и метать, но утренний рекорд! – повторил майор загадочную фразу. Ружон посмотрел на Брейна, тот пожал плечами, и они втроем пошли к берегу – волны плескалась в каких-то тридцати шагах.
И Брейн оказался прав. Пробыв в прохладной воде озера с четверть часа, майор вспомнил код из сорока восьми агромических иероглифов, которыми был заблокирован замок.
Так они попали внутрь ангара, а потом майор включил какой-то рубильник, и в помещении зажегся свет, выхватив мощный корпус новой лодки, на которой Брейну с Ружоном теперь предстояло выступать.
Одновременно включился привод дальних ангарных ворот, а когда они открылись, запустилась подача стола, на котором с ужасным скрипом давно не смазанных роликов лодка поползла к озеру.
– Эх, я совсем забыл, что оборудование выставлено на готовность!.. – воскликнул Корсак и хлопнул себя по голому животу.
– И что теперь? – спросил Ружон.
– Она встанет в сорока метрах от берега.
– Придется плыть? – угадал Брейн.
– Придется плыть.
Так, вплавь, они и добрались до боевого судна. Взобрались по узкому трапу на борт и стали расхаживать босыми по начавшей нагреваться броне. Даже беглого взгляда было достаточно, чтобы понять, что защита у этой лодки основательная.
Систем вооружения снаружи видно не было, но на ее боках и сверху корпуса имелись выходные панели, из-под которых, со всей очевидностью, и выдвигался весь арсенал лодки.
– Полдень уже, а мы только ласты сушим, – заметил Корсак. – Но я ничуть не жалуюсь, Томас, у меня до сих пор отличное настроение.
Брейн скромно пожал плечами.
– А чего вы на каких-то кодограммах переговариваетесь? Почему секретничаете? – спросил Ружон. Он давно заметил, что майор сегодня в подчеркнуто хорошем расположении духа.
– Ладно, хотя и не твоего ума дело, но все же похвастаюсь, – сказал Корсак. – Томас сегодня пробыл там аж четыре секунды!.. Четыре секунды!.. Можешь себе представить?.. С первого раза!..
– Это в вашей душегубке, что ли? – уточнил Ружон.
– Я ему говорю – давай полсекунды и ноль семь от единицы. А он говорит – давай секунду и по полной, представляешь?
– А как же до четырех секунд договорились? Вы ему убийством угрожали? – продолжал издеваться Ружон, но Корсак не обращал на это внимание. Ему хотелось просто поделиться, ведь в силу своей секретной работы он ничем ни с кем не делился – только по необходимости.
– Что, Томас, правда? Четыре секунды? – уточнил Ружон.
– Да, представь себе! – продолжал Корсак. – Только он под панель встал, я гляжу, показатели железные, никаких скачков кровяного давления, нервы в порядке. Я и предложил в шутку – а давай пять! А он так подумал и отвечает: пять многовато, а вот четыре я потяну! И снова я гляжу на показатели – полный штиль, то есть все, о чем он говорит, все соответствует его состоянию. Ну и сработали четыре секунды. А у него потом даже глаза
