– Ну наконец-то, – проговорила Ангелина при нашем появлении. – Заждались уже.
Сорокин, увидев генерала, приподнялся с дивана, но тот рукой показал, мол, не вставай, не надо.
– Осталось только Оксану дождаться, – продолжила Ангелина.
– А где она?
– А где ж ей еще быть, – кряхтя, ответил мне дед Семен, – мокнет в бадье, полная тоски и печали. Очередный разок плачет по горькой судьбинушке. Ты бы привел ее сюды, неловко без нее.
– Товарищ генерал, я щас, – произнес я и пошел на второй этаж, где была ванная комната.
Как и сказал домовой, Оксана лежала в ванне, таращась в потолок, и только коленки торчали над водой. Она могла так пролежать без дыхания и движения всю ночь.
Я постучал по краю ванны, не комплексуя от наготы девушки. Давно уже привык к тому, что нечисть часто стремится к минимуму одежды, и русалка не была исключением.
– Оксан, вылезай.
Она лишь легонько повела бледно-серыми глазами на звук голоса. Я не сомневался, что дитя воды прекрасно меня слышит, просто не хочет ничего делать.
Я вздохнул и шевельнул пальцами, выдергивая телекинезом пробку из слива. Вода быстро ушла, вильнув на прощанье небольшим водоворотом.
– Зачем?
– Что – зачем? – переспросил я, протянув ей полотенце.
– Идти зачем, я даже вкуса еды не почувствую.
– За компанию.
– А я нужна этой компании? Я труп, который забыли похоронить.
– Опять старая песня, – снова вздохнул я. – Раз пришел, значит, нужна.
– Честно-честно? – криво улыбнувшись, уточнила Оксана, как делала всегда, когда была не в сильной депрессии и лишь чуть-чуть грустила. Это был ее личный повод согласиться вылезти из ванны.
– Честно-честно. Пойдем.
Девушка встала, выжала длинные, до пят, крашенные в черный цвет волосы, и пошла в сторону лестницы, оставляя мокрые следы.
– А одеться? – бросил я вслед.
– Так пойду, посижу в уголочке, пенсионера посмущаю, мне положено. Я ж русалка.
– Мне кажется, он не из тех, кого можно чем-то смутить. Но ты хоть вытрись, нечего ковер мочить.
Оксана подхватила брошенное ей большое полотенце и все-таки замоталась в него.
Когда мы спустились, Света деловито расстелила на столе скатерть-самобранку, а я вытащил из кармана инструкцию. Она была очень простой и короткой.
– Ну, Егор, давай, – подбодрил генерал, поуютнее усевшись в кресле.
– Сейчас. В общем, нужно три раза постучать по развернутой на более или менее твердой и ровной поверхности волшебной ткани, а затем вслух произнести название блюда и на сколько человек. Форма приказа произвольная. Количество блюд ограничено. Снизу приписка: «Я не тупее, чем эта речная сучка».
Все вежливо улыбнулись. Топь среди божеств считалась зазнайкой, постоянно выставляющей остальных богов отсталыми дикарями, которые в машину лошадь запрягают.
Я осторожно постучал по белоснежной скатерти костяшками пальцев, выискивая глазами малейшие признаки волшебства.
– Хлеб.
Несколько секунд ничего не происходило, а потом над столом возник обычный синтетический фантом, изображающий пухленькую домохозяйку в русской народной одежде и белом переднике.
– Какой хлеб желаете? Черный, белый, особливый? Я знаю сто три способа приготовления хлеба, – специфически окая, произнесла миниатюрная барышня из скатерти.
– Вот подстава, – бросила со своего места Ангелина, приподнявшись на локтях в кресле. – Она в полотно процессор с батарейками зашила?
– Нет. Помнишь, как Топь синтетических фантомов к себе в свиту взяла, на ходу перекроив и сделав не зависимыми от компа и генератора магополя? Тут нечто похожее, – сказал я, взглянув на магессу.
– Скатерть вся светится, – произнесла Белкина, – и искрит.
– Ладно, продолжим. Хлеб белый.
– С добавками? Без? – проворковала повариха.
– Без.
– Исполняю.
Над скатертью возникла яркая желтая точка, которая, упав, сразу приняла форму сияющего каравая. Когда свечение погасло, в комнате запахло свежим хлебом. У меня аж слюнки потекли. Я протянул к нему руку и тут же отдернул.
– Что? – спросила Света, уже склонившаяся над волшебным полотном.
– Горячий, – ответил я, – как из печки.
– Пахнет вкусно, – потянула носом Александра.
Я осторожно оторвал кусочек и отправил в рот. Хлеб был очень вкусным. Всегда любил такой, теплый, свежий, мягкий.
– Кто следующий?
– Я, – потянулась к скатерти Александра. Она стукнула по поверхности. – Черную икру.
– Сколько?
– Полкило. Нет, килограмм.
– Куда тебе столько? – спросила Ангелина, спрыгнув с кресла. Глаза у нее блестели, как фонарики со светодиодами. Видно, что в голове мелькает тысяча вариантов желания.
– Всегда любила, а тут хоть наемся. А то две икринки на бутерброд намазаны, что это за удовольствие.
– Поделись.
– Тут всем хватит, – беззлобно отмахнулась Всевидящая.
Но икра все не появлялась. Вместо этого, крохотная повариха задала вопрос:
– Какую посуду ставить? Деревянную, расписанную хохломой, фарфор, крашенный гжелью, хрусталь резной, глина или серебро?
– Только не серебро! – отскочила от стола Света.
Оксана, стоявшая рядом со мной, тоже отошла назад.
– Дерево в русском народном стиле, раз уж сказка у нас такая, и самовар, – решил я.
– Время ожидания самовара – пять минут, – предупредила повариха.
– Почему?
– Конденсация большого количества металла требует затрат времени и энергии.
Пока она говорила, на столе возник деревянный ковшик, полный черной икры. Ковшик был покрыт резьбой и расписан красивым узором. В икре лежала большая деревянная ложка.
– Молекулярный принтер, – произнес я, разглядывая скатерть. – За такое готовы будут космическую станцию отдать или войну объявить.
– Будешь препарировать? – спросил Булычев, весело улыбаясь.
– Обязательно в схемках поковыряюсь. Может, чего и пойму, – ответил я, проведя ладонью по скатерти.
– Пока не испортил вещь, закажи водочки, а то икра есть, хлеб есть, а такое богатство смочить нечем.
– Хорошо, товарищ генерал.
Я стукнул по столу, назвав продукт, а когда возникла небольшая деревянная стопочка, отправил телекинезом ее к Булычеву. К тому времени над скатертью-самобранкой возник большой светящийся шар цвета медного купороса и начал медленно принимать форму самовара.
Посыпались заказы один другого заковыристее, отчего вскоре стол ломился, наглядно иллюстрируя выражение «рог изобилия». Большая копченая осетрина на блюде теснила корзину со спелым виноградом, горшочки со щами соседствовали с кувшином кваса, печеная курица чуть не угодила в плошку с медом. Нашлось место даже для заморских суши, причем палочки и подложка были расписаны под хохлому. Одна только Оксана заказала большую чарку ключевой воды, а онемевший Сорокин с энтузиазмом накалякал на листке целый список, ткнув его в фантом-кухарку с молчаливым требованием выдать пищевые блага.
Со шкафа спрыгнула Ольха и умыкнула тарелку жареных карасей.
– Да-а-а, – протянул генерал, – хорошая вещь, черт меня побери!
– Помяни черта, он придет, – сказала Ангелина. – Не нужно таких слов.
– Не верю я в эти сказки, – ухмыльнулся Булычев.
Глава 11
Потусторонний бильярд
Вчерашний пир закончился очень поздно. Нет, не потому, что мы пили и ели, а потому, что долго сидели, обсуждая скатерть-самобранку Макоши, появившиеся в Сети видеоролики про меня, хозяйку реки Топь с ее внезапным преображением из сосредоточенной, внушающей благоговение дамы в ветреную девчонку и больших рыбин. Обсуждали и предстоящую экспедицию. Всех словно прорвало, и мы фонтанировали предложениями и идеями.
А сейчас я сидел на своем месте в хранилище, тоскливо глядя то на моего двойника, бродящего в задумчивости по гаражу, то на стажера, который сидел на бетонном полу и медитировал.
– Позвольте вас отвлечь от дум, – услышал я голос и повернул голову.
В углу хранилища стоял бильярдный стол, которого еще секунду назад не было, а рядом с ним давешний техник, ковырявшийся в мозгах у стажера. На этот раз
