Никто и никогда не знал, какую интригу задумал карлик, но… но не сейчас.
Потому что в эти дни все высшие Первородные думали об одном.
О том, что будет дальше.
С тех пор как погибли Древние, точнее, Шаб сдох, а Элизабет исчезла, среди грешников началось брожение – баалы превратились в оставшихся без родителей детей. Взрослых, очень сильных, но всё-таки детей, потому что Первородные привыкли действовать с оглядкой на Древних. А потеряв их, задались вопросом: кто теперь главный? И самые сильные баалы сказали: я. Молох в Нью-Йорке, Пеймон в Багдаде, Адерат в Буэнос-Айросе… все они осторожно – пока осторожно, поскольку не до конца верили в гибель Древних, – принялись сколачивать союзы, подбирая под себя власть. В Москве активизировался Гаап: постоянно собирал Трибунал, без устали убивал всех, кто позволял себе не то что пикнуть – косо посмотреть на Первородных, и кормил многочисленную свиту отборных головорезов. Гаап набирал силу, и никто не рисковал бросать ему вызов. Точнее, все думали, что бросит Авадонна, но карлик тянул время, то ли не зная, что делать, то ли не рискуя затевать междоусобицу, поскольку никогда не располагал свитой головорезов.
До сих пор их отношения с Гаапом оставались подчёркнуто нейтральными, но Авадонна понимал, что скоро ему обязательно предложат определиться…
Размышления прервал звонок. Карлик вытащил смартфон из кармана, посмотрел на экран, хмыкнул: «Вот «скоро» и наступило». Нажал на кнопку «Ответ» и услышал:
– Авадонна?
– Баал Гаап.
Формально собеседники были равны по положению, но Авадонна назвал Гаапа титулом. И тем показал, что согласен на роль младшего партнёра.
С этого мгновения в московском сообществе Первородных стало всё ясно.
Гаап помолчал, показывая, что услышал и понял правильно, с достоинством принял признание и мягко произнёс:
– Авадонна, друг мой, мы всегда будем стоять рядом. Называй меня по имени.
Гаап милостиво принял капитуляцию карлика, партнёрство установлено, кровопролития не произойдёт.
– Спасибо, баал, – почтительно отозвался Авадонна.
– Я ведь просил.
– Извини.
Они вновь помолчали.
– Я хотел спросить вот о чём… – Ястребиный говорил мягко, но было ясно, что он приказывает. – Ты взял несколько книг из дома Элизабет…
– Вы их видели… Гаап, – эту оплошность – назвал его на «вы» и тут же сбился, словно опомнился, – карлик допустил намеренно, знал, что собеседнику понравится. – Ты их видел, Гаап.
– В том числе ты забрал дневник Шаба.
– Он достался мне по жребию.
– Я помню, – кивнул Гаап. – Прочитал?
– Отдал в расшифровку, – ответил Авадонна.
– Обузе?
– Да.
Гаап помолчал.
– Он справится?
– Скажем так: Виссарион не стал отнекиваться, – карлик рассмеялся. – Ты ведь знаешь Обузу: чем сложнее задача, тем ему веселее.
– Когда он обещал закончить?
– Я позвоню и потороплю его.
– Хорошо. – Гаап вновь выдержал паузу. – Авадонна, я пересмотрел трансляцию Трибунала и немного расстроился: снято слишком документально, без энергии, без «огонька», режиссура, увы, на низком уровне. Нам нужны эффектные, запоминающиеся постановки, чтобы Москва окончательно поняла, что Трибунал – это серьёзно. Ты не мог бы взять организацию трансляций в свои руки?
Принадлежащая карлику компания «mystiPlex» занималась созданием сетевого контента самой разной направленности. На него работало множество блогеров, режиссёров, сценаристов, ему принадлежало огромное количество каналов по всему миру, и Авадонна не сомневался, что рано или поздно Гаап соберётся воспользоваться столь мощным и ценным ресурсом.
– Я обязательно сделаю, – пообещал карлик.
– Спасибо, дружище. Увидимся.
– Увидимся… – пообещал Авадонна, услышав в трубке короткие гудки.
Помолчал, вздохнул и набрал номер Виссариона Обузы.
* * *– Глаза не сломал? – с вызовом поинтересовалась женщина, резко повернувшись к Горелову.
– Вы решили, что я пялюсь? – «искренне» удивился Фёдор.
Но попытка сыграть изумление провалилась: актёром Горелов был неважнецким, а ситуация слишком очевидной, поскольку явление в бар фигуристой красотки с кудрявыми рыжими волосами произвело эффект разорвавшейся бомбы. На неё уставились все, а она, выждав несколько минут, выбрала жертвой низенького, худощавого Фёдора.
– Ты не пялишься, ты пытаешься меня раздеть, – безапелляционно заявила рыжая, буравя мужчину взглядом.
– Пока нет…
И тут же последовало уточнение:
– Глазами.
– Ах, ты об этом… – Горелов улыбнулся. – Глазами тебя все хотят раздеть.
– Говори о себе.
– Я женат.
И Фёдор продемонстрировал собеседнице безымянный палец, перехваченный известным золотым украшением. Ожидал, что красотка потеряет к нему интерес, но та лишь подняла брови:
– Захотелось вспомнить, как было раньше, но духу не хватает?
Этот выпад Горелов не смог оставить без ответа, поскольку тон незнакомка выбрала настолько пренебрежительный, что подслушивающий диалог бармен не сдержал ухмылки. Требовалось срочно показать, что он сам себе хозяин, поэтому мужчина твёрдо посмотрел на собеседницу и веско произнёс:
– Просто: решил вспомнить.
– Алиса, – неожиданно сообщила красотка, протянув руку.
– Фёдор. – Горелов осторожно прикоснулся к узкой кисти, но через секунду осмелел настолько, что задержал её, наслаждаясь первым интимным прикосновением к чужой женщине за много-много лет. Он не считал себя безропотным подкаблучником, но жена держала Горелова на коротком поводке, и в глубине души Фёдор обрадовался неожиданному приключению в баре. Даже такому невинному, как лёгкое прикосновение…
– Федя, значит? – промурлыкала Алиса, не спеша отнимать руку.
– Да… – Горелов не спешил её отпускать.
– Мне нравятся редкие имена.
– Имя Алиса тоже встречается не часто.
– Согласна…
Полугодовой отчёт прошёл изумительно хорошо, как в приятном сне. Горелов ожидал въедливых вопросов, неудовольствия по поводу провала в апреле и нудных уточнений планов на будущее, но собственники оказались настроены благодушно, итоговые цифры им понравились, и никаких претензий не прозвучало. Отчитавшись, Горелов два часа болтался в офисе, решая мелкие дела, а затем отправился в гостиницу. Из номера вышел только на ужин, потом решил опрокинуть перед сном стаканчик виски, заглянул в расположенное по соседству заведение, выпил, расслабился, заказал ещё одну порцию, и вот тогда-то в баре появилась нахальная Алиса.
Она выглядела идеально. Она была именно такой, как любил Фёдор: рыжая, кудрявая, чуть-чуть, на килограмм-другой, не больше, полнее, чем принято, но они лишь добавляли женственности. Зелёные глаза. Большие, чуть вывернутые губы. И узкое платье, облегающее округлую фигуру, словно вторая кожа.
Алиса не была эталоном красоты, но дышала дерзкой сексуальностью, и все, абсолютно все посетители принялись «есть» её глазами. Но рыжая выбрала Горелова.
– Допьёшь и поедешь к жене?
– К жене я поеду послезавтра, – ответил Фёдор, глядя в зелёные глаза. – И не поеду, а полечу.
– Она с детьми на море?
Рассказывать о том, что они уже два года живут за границей, не имело смысла, поэтому Горелов кивнул:
– Да.
– А ты чего остался?
– Полугодовой отчёт.
Он по-прежнему держал в ладони её руку. Первоначальный восторг прошёл, но Горелов никак не мог заставить себя отпустить женщину.
– Сдал? – прищурилась Алиса.
– Да.
– На что?
– Ты учительница?
– Я напоминаю тебе учительницу?
Нет, не учительницу – жену
