– Ты говоришь о Первородных? – изогнул бровь Гаап. В воздухе отчётливо запахло обвинением в ереси отрицания Зла, но Обуза много читал, был наполовину сиреной и потому жонглировал словами на высочайшем уровне.
– Я говорю о Секте, – спокойно ответил книжник, глядя Гаапу в глаза.
– Ах, ты… – чертыхнулся баал. – Я совсем забыл об этих чокнутых адептах.
Виссарион тонко улыбнулся. Гаап ответил выразительным взглядом и посмотрел на Авадонну:
– Что дальше?
Ястребиный отличался жесткосердностью, но не глупостью. Он прекрасно понимал, «что дальше», однако хотел послушать карлика, которому доверил быть главным помощником. И тот не подвёл, высказал вслух то, о чём думал Гаап:
– Закон Древних требует, чтобы у каждой планеты был владелец. Шаб сдох, Элизабет исчезла, и Секта решила призвать Безликого.
– Проклятье! – не сдержался Обуза.
– Не впадай в ересь, – посоветовал Гаап. И тут же продолжил: – Жаль, что вместе с Шабом не издохли его тупые невесты.
Древние исчезли не так давно, но баалы уже почуяли сладость свободы.
И она им понравилась.
– Согласен, – буркнул карлик.
– Ты вроде дружил с Элизабет, – припомнил Гаап.
– Во-первых, Элизабет – это не Безликий, он, говорят, ещё хуже Шаба, – объяснил Авадонна. – Во-вторых, мне от Древних нужна только энергия Ша, которую излучает Проклятая Звезда. Да и тебе, уверен, тоже, особенно если вспомнить, что Шаб с тобой вытворял…
– Откуда ты знаешь?
Виссарион навострил большие уши.
– Хм… – замялся Авадонна.
– Элизабет рассказала? – догадался Гаап. И его голос стал очень жёстким: – Не советую повторять эти россказни.
– Больше никогда, – твёрдо ответил карлик, мысленно проклиная себя за длинный язык. – Что же касается Элизабет, она была лучшим Древним для Земли, поскольку ни во что не лезла и только развлекалась. А что устроит Безликий, представить трудно, но одно знаю наверняка: первые лет пять он будет убивать всех без разбору и остановится, лишь удовлетворив свою ярость. Он наверняка рехнулся от пребывания в форме сгустка…
– Все Древние – рехнувшиеся, – произнёс Гаап. – Изначально.
– Это я и имел в виду.
Баалы помолчали, понимая, что сказанного уже достаточно для обвинений в ереси отрицания Зла, и перешли к ещё более опасной теме:
– Я не хочу, чтобы Безликий объявил себя владельцем Земли, – отбросив церемонии, сказал Гаап.
– Я тоже.
– Нужно выяснить, где находится сгусток.
– Полагаю, в Москве, – подал голос забытый всеми Обуза.
И только сейчас увлёкшиеся Первородные сообразили, что их страшный заговор и ужасные признания с любопытством слушает нежелательный свидетель. Гаап ощерился, показывая, что готов убивать, но Авадонна ухватил его за рукав и качнул головой. Не сказал ничего, но Ястребиный прочитал в глазах карлика: «Сейчас он нужен», и сдержался.
– Я точно знаю, что в Москве принесена первая жертва, – продолжил Виссарион, не заметив или сделав вид, что не заметил ярость Гаапа, грозившую ему немедленной гибелью.
– Какая ещё жертва? – недовольно спросил Гаап.
– Безликому нужно тело, – объяснил Обуза. – Причём такое тело, которое сможет удержать Древнего. Секта отыскала подходящий объект, и этой ночью начался ритуал. А значит, сгусток находится в московском Смирении.
– Час от часу не легче, – вздохнул Гаап.
– Сколько времени у нас есть? – поинтересовался Авадонна.
– Дня два.
– Понятно, – карлик поморщился. – Виссарион, пойди что-нибудь почитай.
Обуза удивлённо поднял брови, через секунду сообразил, что баалы хотят остаться наедине, кивнул и скрылся за дверью.
И почти сразу Авадонна бросил:
– Жаль, что проект «Нейтрино» не удался.
Осторожный Гаап подождал, убедился, что Виссарион отошёл от двери, и лишь после этого кивнул:
– Жаль.
– Мы сможем убить Древнего?
– Сейчас Безликий слаб…
– Но будет ли он слаб настолько, чтобы мы смогли его прикончить?
– Меньше паники, – поморщился Гаап. – Сгусток – это не настоящий Древний, а его отражение. В сгустке Безликий абсолютно беззащитен, и мы его сожжём.
– Уверен?
Гаап кивнул:
– Лучшего шанса не будет.
– Хорошо… – Авадонна заложил руки за спину и медленно прошёл по торговому залу. Он принял план – убить Древнего, и теперь продумывал дальнейшие шаги. – Допустим, нам удастся устранить Древнего…
– Без всякого «допустим», – перебил его Гаап. – Если у нас не получится, твои рассуждения не имеют смысла: Безликий нас немедленно растерзает.
– Хорошо, – с улыбкой согласился карлик. – Итак, мы устранили Древнего… и сразу же стали врагами всех Первородных.
– Это ещё почему? – растерялся Гаап.
– Потому что ты – сильный противник, Москва – лакомый кусочек, и как только станет известно, что мы прикончили Безликого, Молох обвинит нас в ереси отрицания Зла, сколотит против нас коалицию, убьёт и посадит в Москву свою марионетку.
– Он уже сажал в Москву своих марионеток, – припомнил Ястребиный. – Ничего не получилось.
– В этот раз будет умнее.
– Так что ты предлагаешь? – Гаап начал злиться. – Мы всё равно должны разгромить Смирение и уничтожить невест.
– Не мы, – ответил карлик и тонко улыбнулся. – Не мы.
– А кто?
– Нужно быстро подобрать подходящего органика, желательно не из Москвы, и помочь ему устроить бойню… – Авадонна почесал подбородок: – У меня есть на примете подходящая кандидатура: она в меру отморожена, ненавидит Первородных и без колебаний перебьет весь местный выводок невест.
– Она – это кандидатура? – уточнил Гаап.
– Нет, – качнул головой карлик. – Она – это Бри Хамелеон.
* * *«Естественная бесчеловечность позволяет мне классифицировать земную фауну с абсолютным хладнокровием, не отвлекаясь на этические проблемы. Я рассматриваю её отстранённо, а значит – предельно объективно, с одинаковым равнодушием фиксируя и плохое, и хорошее. Я не испытываю боли, когда вижу зло. Я не испытываю радости, когда вижу добро. Я – безразличный наблюдатель и в этом моё преимущество.
Я сравниваю увиденное с жизнью на Аммердау, и не всегда сравнение в пользу моей планеты. Я восхищаюсь ярко выраженным индивидуализмом людей и прочих существ, составляющих разумную фауну Земли, и начинаю перенимать его. Я почти перестал использовать местоимение «мы» и думаю только о себе. Я вижу себя не таким, как раньше, и мне нравится тот, кого я вижу. Я понимаю, что новому «я» будет очень трудно вернуться к жизни на Аммердау, но меня это обстоятельство не заботит.
Потому, что я не верю, будто смогу когда-нибудь выбраться с Земли…»
блог любознательного инопланетянинаОни были ведьмами.
Но разными: и по стилю, и по духу. И заботило их разное: одна искала помощи, другая знала свою силу. Одна мечтала о мести, вторая давно стала холодна, и чувства, способные желать расплаты, обратились льдом в бокале. Одна была резкой, в майке, широких джинсах и удобных для боя башмаках, другая знала толк в элегантности стиля, её макияж был безупречен, а платье, алое, как кровь, выгодно подчёркивало прекрасную фигуру. Первая ограничилась лишь татуировками на тонких, жилистых руках, у второй замысловатые рисунки вились по правому бедру, левому плечу и заходили на шею. Но они сидели за одним столиком и вели очень важную беседу.
Первую звали Порчей.
– Скоро наступит Великое Полнолуние, – сказала она, покусывая губы.
– Я знаю расписание, – кивнула Ксана.
– В мир войдёт огромная сила…
– Совершенно верно.
– И мне нужно… – Ленка Порча перегнулась через столик и что-то
