– Мрачно, – сказала Таня. – Но похоже. А что такое игуана?
– Это американская ящерица. Я тебе покажу фото.
– И что дальше? – спросила Таня.
– Осознав, какая могучая космическая сила проходит через их тела, охотницы древности задумались – а нельзя ли получить власть над этой силой? Они принимали пейотль и аяхуаску, путешествовали к центру Земли и общались со Священной игуаной. Некоторым охотницам удавалось убедить игуану отпустить проходящую через них веревку. В те времена это было проще – охотница могла возместить свою кровь мужской. Жертвоприношения мужчин на древних пирамидах происходили именно по этой причине.
– А как охотницы узнавали, отпустила их игуана или нет?
– Если игуана отпускала охотницу, месячные у нее прекращались.
– Совсем прекращались?
– В те времена да. Но в наше время это происходит только с самыми сильными охотницами. У большинства циклы начинаются снова через месяц, два или три. Старые охотницы говорят, причина в том, что мы больше не можем замещать свою кровь мужской. Пока что, во всяком случае. Поэтому мы должны выплачивать свой долг игуане даже после того, как она нас отпускает.
– А какая тогда разница, отпустила игуана или нет?
– Большая. Если игуана тебя отпустила, веревка смерти оказывается в твоих руках.
Таня усмехнулась.
– И что с ней делать? Белье сушить?
– Нет, не белье, – спокойно ответила Кларисса. – Получив власть над веревкой смерти, охотница обретает великую силу. Она становится игуаной сама.
– Что, превращается в ящерицу?
– Нет, – улыбнулась Кларисса. – Она становится игуаной в переносном символическом смысле. Вот как король Ваканды называется черной пантерой. Или как нативные американцы считали себя орлами, бизонами или речной форелью. Ты понимаешь, что означает стать игуаной?
Таня отрицательно помотала головой.
– Это значит, что меняется направление, в котором веревка смерти движется сквозь тело охотницы. Она теперь втягивает веревку в себя. Крючья больше не рвут ее матку. Они тянут к ней все то, на что она начинает охоту. Великая сила, создающая мир, оказывается у нее в подчинении и служит ей. Вот в чем смысл.
– Это и есть pussyhook?
– Да, – сказала Кларисса.
– И что им можно цеплять?
– Да что хочешь. Смотри…
Она кивнула на соседний столик, где сидела компания из трех мужчин – тех самых, что засмеялись, когда Таня провозгласила себя матерью мира. Они поедали стейки и запивали их темным пивом из высоких бокалов.
Вдруг один из них замер, моргнул несколько раз – и в два приема выплеснул свое пиво на спутников: полпинты на одного и полпинты на другого.
Раздались крики и мат.
– Не глазей на них, – прошептала Кларисса. – Не привлекай внимания.
– Это сделала ты?
Кларисса кивнула.
Когда Таня снова подняла глаза, хуемрази, переругиваясь, шли к туалету. Выплеснувший пиво бежал последним, махая руками и что-то лопоча. Один из облитых остановился – и с размаху заехал ему кулаком по щеке. Таня услышала тихий, но крепкий звук удара и снова опустила глаза.
– Так это что, самая настоящая веревка?
– Нет, – ответила Кларисса. – Это… Я бы сказала, что это своего рода энергетический шнур, которым можно влиять на реальность. Обычная женщина тратит силу этого шнура, превращая его в плаценту и рожая рабов для патриархии. Мы используем эту энергию иначе.
– А эта игуана в центре земли есть на самом деле?
– О, еще как.
– Это действительно ящерица?
– Это… Не совсем. Каждый видит ее по-своему и немного иначе, чем другие. Посмотрим, что увидишь ты.
– А я что… Я тоже должна буду к ней…
Кларисса поглядела ей в глаза.
– Если ты хочешь стать одной из нас, Таня, другого способа нет. Когда игуана примет тебя, ты тоже станешь игуаной и охотницей. Как я, как Аманда и многие другие. Тогда изменится все – и у тебя появится новое имя.
– Какое?
– Ты станешь Татьяной Лизард.
– У меня что, будет новый паспорт?
Кларисса засмеялась.
– Нет. Аманда, кстати, действительно сделала себе новую идентичность – поменяла фамилию с «Дворкин» на «Лизард». Но она была самой первой, да и вообще любила почудить. Остальные игуаны живут под старыми именами. Но они всегда помнят, как их зовут на самом деле…
Она перевела взгляд на пальцы Тани.
– И вот еще что, подруга. Ты всю жизнь расписывала ногти для патриархии – но теперь начинай их стричь. Игуаны стригут ногти очень коротко.
– Почему? – спросила Таня.
– Скоро узнаешь, – улыбнулась Кларисса.
Таня вздохнула.
– Когда я встречусь с игуаной?
– Через несколько дней. Сперва надо кое-что организовать. Было бы хорошо успеть, пока стоит сухая погода. Придется провести в лесу всю ночь.
– Сейчас же холодно.
– Зато еще нет снега, – ответила Кларисса. – Это очень хорошо, что нет снега. Легче будет жечь костер.
Таня надолго замолчала.
– О чем задумалась? – спросила Кларисса.
– Клэр… Вот ты говоришь, что наука создает модели мира и все они со временем устаревают. И ни одна не настоящая. А что тогда есть на самом деле?
– Когда у тебя будет крюк, – сказала Кларисса, – ты сможешь выяснить сама.
– Как?
– Игуаны кидают крюк в непонятное. И оно становится понятным.
– Как это?
– Не думай об этом сейчас. Только запутаешься.
***Жизель позвонила через три дня и назначила встречу у одного из московских лесопарков.
– Собираемся завтра вечером. Главное, с самого утра ничего не есть. Допускается пить сок. Сможешь?
– Смогу, – сказала Таня. – Это даже полезно. Одеваться тепло?
– Обычно, – ответила Жизель. – Там будет спальный мешок.
На следующий день Жизель встретила Таню в условленном месте – у деревянной арки, за которой начиналась асфальтовая дорожка в лес. Было уже темно, и Таня нервничала.
– Поздравляю, – сказала Жизель. – Сегодня самая важная ночь в твоей жизни…
В голосе Жизели словно бы сквозила легкая грусть. Но Таня слишком волновалась и поэтому ничего не ответила, только кивнула.
– Идем, – сказала Жизель. – Клэр уже здесь.
– Далеко тут?
– Минут десять быстрым шагом.
Над асфальтовой дорожкой горели фонари – но чем дальше Жизель уходила в лес, тем реже они висели. Когда очередной фонарь оказывался за спиной, Таня видела впереди огромную тень Жизели и маленькую свою. Это ежеминутное напоминание о том, какая у нее громадная и физически сильная подруга, успокаивало. Рядом с Жизелью в ночном лесу можно было ничего не бояться.
Дойдя до какой-то только ей понятной метки, Жизель остановилась.
– Теперь по тропинке, – сказала она. – Я пойду медленно. Если хочешь, держись за мой капюшон.
Таня так и сделала. Жизель шла в темноте минуты три, подсвечивая тропинку крохотным фонариком, и ни разу не оступилась. Потом впереди стал виден прыгающий желтый свет – и они вышли на круглую поляну.
Там горел костер. Рядом с огнем на толстом поваленном стволе сидела Кларисса. Неподалеку на сухих листьях лежал развернутый спальник.
– А где Марья Семеновна? – спросила Кларисса.
– Звонила, что задержится, – сказала Жизель. – Пойду ее ловить.
– А чего вместе не подождали?
– У входа лучше не светиться, – ответила Жизель уже из темноты. – Особенно когда больше двух. Арку мусора пасут, у них там всегда тачка припаркована.
Таня села на бревно. Ей было сильно не по себе.
– Клэр, – сказала она, – а может, не надо?
Кларисса засмеялась.
– Боишься?
– Я не то что боюсь… Я просто не до конца
