– Ну, ладно, я понял тебя. Но хоть посмотреть на него нам дадут?
– Ну, конечно!
В это же время на другом конце Валетты, в штаб-квартире группы Райбека, происходил подобный разговор. В роли просвещаемого по вопросам биота был сам детектив Райбек, а делился информацией с ним Лавочкин. Суть сводилась к тому же, про что рассказывал Мэйсону Уорингтон. В этот момент в кабинет вошла Гольцова, положила свой терминал на стол.
– Началось, джентльмены. – Она посмотрела по очереди на Лавочкина и Райбека. – Два дня назад некий профессор Брюе на всенаучной конференции на Гонте сделал доклад о возможности перемещения сознания живого существа. В тот же день он спешно покинул Гонту, а сегодня в десять до полудня его корабль прошел контроль орбитальной службы и удачно приземлился на частной территории в пятидесяти милях от Валетты, а потом был доставлен на гравиботе в частное поместье в горах Интрас.
– Специалист? – спросил Райбек.
– Скорее всего. – Лавочкин кивнул и мельком глянул на коммуникатор. – Сейчас уже четыре часа. Отследили дальнейшие перемещения этого умника?
– Отслеживаем, – кивнула Гольцова. – Но он пока никуда не выдвигался.
– И тем не менее, раз они привезли специалиста, значит, уже сегодня стоит ожидать инициации. Что по этому профессору?
– Подняли все, что есть, уже залила на ваши терминалы, ознакомьтесь.
Райбек и Лавочкин погрузились в чтение досье профессора Брюе, каждый на своем терминале, а Гольцова вышла. Вскоре за ней последовал и Лавочкин. Они уединились в одной из комнат, предоставленных их персоналу.
– Ну, что?
– Отслеживаем, обесцениваем, а параллельно зачищаем продавцов. У нас такая задача, если ты не забыла.
– Не забыла, но вдруг что-то изменилось?
– Слушай, Свет, скажи, Райбек…
– Заметил? – Гольцова прервала Лавочкина и улыбнулась. – Да, он мне нравится. Скорее всего, после завершения нашей работы я попрошу о переводе сюда.
– Ты уверена, что это правильно? – Лавочкин смотрел в глаза Гольцовой.
– Сереж, давай ты не будешь носиться со мной как нянька, ладно?
– Я хочу быть уверенным, что с тобой все будет здесь хорошо.
– Если будет плохо, я вернусь. И вообще, не лезь в мою личную жизнь.
Лавочкин покивал, притянул к себе Светлану, обнял.
– Ну, что ж, совет да любовь.
– Еще поговорим, – Гольцова отстранилась. – Давай готовиться к операции.
В это же самое время профессор Брюе готовился к предстоящей операции. Он проверял свое оборудование и инструменты. В дверь комнаты постучали, профессор разрешил войти. Это оказался Алан Тирват.
– Профессор, будут ли какие-то особенные указания? – спросил он.
– Только одно, ваше оборудование должно работать безукоризненно.
– Я уже все проверил. Вам помочь?
– Нет, Алан, спасибо. Идите, отдыхайте.
Брюе вновь отметил, что Тирват излишне активен. Обычно профессор не допускал к своему оборудованию никого, и помощник не лез. Но вот в последнее время активно просится помогать.
Хронометр на коммуникаторе показывал без пяти шесть, пора было одеваться. Брюе накинул плащ, который ему одолжил «управляющий». Улетал профессор из лета на Гонте, а прилетел в весну на Бригантии. Теплую солнечную погоду портил ветер со стороны моря.
«Управляющий» появился ровно в шесть, распахнул дверь.
– Профессор, пора.
– Я готов, – кивнул Брюе и, подхватив один из кофров, двинулся на выход. Второй кофр взял «управляющий» и вышел следом.
И вновь был гравибот и получасовой полет в сумерках. Потом профессора и его помощника пересадили в медицинский микробус, где помимо них было еще шестеро человек охраны в гражданской одежде.
«Управляющий», включив салонный свет, подал профессору планшет.
– У нас три кандидата, профессор. Все трое нам подходят.
– Давайте, я посмотрю, – Брюе начал внимательно просматривать медицинские показатели кандидатов в реципиенты. Через несколько минут уверенно указал на одного. – Этот.
– Почему не вот этот? – «управляющий» указал на другого.
– У этого кандидата больше желания жить, это тоже играет не последнюю роль. Спортсмен, сорвавшийся со скалы, осознавал риск смерти, вот этот человек, которого выловили в заливе, тоже не годится, его откачивали, сознание помутнено. А вот кандидат, которого я выбрал, очень хотел жить. Посмотрите его показания. У него в голове пуля, старое ранение, при этом он выжил. Это говорит о его жизнеспособности. Потом, у него пулевое ранение в грудь, многочисленные ожоги. Этого человека пытали, но он хотел жить. Очень жизнеспособный кандидат. Лучше не бывает.
– Я был уверен, что вы его выберете, – кивнул «управляющий». – Мало того, скажу вам по секрету, ранее этот кандидат был военным специалистом, действующим. Для наших заказчиков это будет просто невероятный подарок.
22
Сазонов благополучно выбрался с острова, где располагался дом Коуллов. Пулевое ранение в левое бедро и падение со второго этажа ничуть не отразились на его боеспособности. С раной он разобрался еще на острове, забравшись в дом для прислуги в соседнем имении, куда добрался к вечеру. Хозяев не было, имение, видимо, использовалось в качестве летней виллы для отдыха. Двух охранников, периодически патрулирующих периметр с постройками, Сазонов обошел легко. Найдя аптечку, он обколол рану обезболивающим, вырезал пулю, хотя и пришлось постараться, пуля вошла в заднюю часть. Потом он обработал разрез и остановил кровь, зашил, залил пеной и наложил тугую повязку. Здесь же переоделся, заменив свои окровавленные штаны на рабочий комбинезон, оставшийся от кого-то из работников.
Немного отдохнув и перекусив сублиматами, найденными в кухне домика, Сазонов так же тихо покинул свое временное убежище, направившись к одной из общественных площадок для гравитакси.
Уже находясь в салоне гравитакси, Сазонов начал раздумывать над тем, что произошло. Кто-то присматривал за ним и его помощниками, или эти люди, что нарушили все его планы, присматривали за Коуллом? Правду ли сказал Коулл, когда сдал человека, который распорядился грузом? Татуировка в виде феникса, объятого пламенем… Похожая была лишь у одного человека, но насколько знал Сазонов, этот человек был давно мертв.
«Что-то пошло не так. Что-то я недосмотрел, недодумал. В любом случае, если Коулл выжил, его следует
