– Печали, черными ветрами рассейтесь вы по-над холмами… мой золотой, мой сокол ясный, увидит солнце, день прекрасный…
По-бабьи причитая, Арина словно заговаривала, заколдовывала зверя, медленно приближаясь и глядя ему прямо в глаза. Феликс следил за ней все тем же звериным, невидящим взглядом, но он хотя бы замер, кольцо остановилось, не коснувшись горла жертвы. Продолжая приговаривать, Арина подошла и коснулась его руки, занесенной над человеком. Тронула пальцами кисть, запястье, рукав пиджака и мягко стала эту руку опускать. С глаз Феликса потихоньку начала спадать пелена, и сквозь мутную красноту высветилась синева. Он отстранил девушку, опустил руку, разжал пальцы, и коготь ушел обратно в перстень. Затем Феликс отшвырнул человека, приобнял Арину за плечи и произнес спокойно, буднично:
– Идем, рабочий день уже начался.
Они вышли из кафе, и Арина взяла своего директора под руку.
– Вы знаете, Феликс Эдуардович, а гулять с вами действительно в удовольствие. Я, конечно же, субординацию сейчас нарушаю, но не могу вам этого не сказать.
– Какая субординация, о чем ты, – вяло отмахнулся Феликс. – В нашем агентстве не коллектив, у нас семья.
Выйдя на солнечную улицу, они пошли по засыпанному листьями тротуару. У старого четырехэтажного дома с тщательно приглаженной штукатуркой Феликс замедлил шаг, повернулся к девушке и уточнил:
– Семья или я ошибаюсь?
Арина вытянулась и застыла как струна. Выражение лица Феликса со скульптурно вырезанными чертами, словно его создавал античный художник, с глазами цвета предгрозовой синевы, обрамленными густыми черными ресницами, отчего-то показалось ей обреченным. В нем сквозило такое бездонное вековое горе, что у девушки перехватило дух. В порыве она обняла мужчину и чмокнула холодную, как камень, щеку.
– Феликс Эдуардович, простите меня! Я никогда, никогда вас не подведу! Слышите, никогда!
– Значит – семья, – с едва заметной улыбкой он мягко отстранился. – Я рад, моя хорошая. И зря ты мне раньше не рассказала, что еще и зеркала взрывать умеешь. Мы бы с ходу начали проводить свои расследования с впечатляющими спецэффектами.
– Спасибо, – Арина засмеялась, вытирая подступившие слезы, – спасибо, что вы меня понимаете.
Феликс погладил ее по растрепавшимся светлым волосам, они собрались идти дальше, как вдруг со стороны кафе «Олимпус» послышался окрик:
– Подождите!
Феликс с Ариной обернулись. По улице бежал бармен с увесистой черной кожаной сумкой на плече. Подбежав, он с ходу выпалил, не отдышавшись:
– Не знаю, кто вы такой, но я хочу пойти с вами! Работать у вас! Без разницы, чем вы занимаетесь, я на все согласен! Квартиру могу вашу убирать, собаку вашу прогуливать… Возьмите меня к себе!
Феликс оглядел его с ног до головы: лет двадцати пяти на вид, среднего роста, худощавого телосложения, шатен, чистое лицо с хорошей кожей и ровными чертами, глаза цвета бамбука.
Как вдруг в парне мелькнуло нечто иное, чужеродное. Мелькнуло и пропало. Словно поверх его лица рябью прошел другой портрет, нарисованный на воде.
– И ты не отстанешь от меня, верно?
– Это сразу заметно, да? – Парень улыбнулся какой-то странной, вроде бы широкой, открытой, но одновременно хищной улыбкой. И снова проскользнула рябь поверх его лица, да так быстро, что Феликс не успел уловить деталей.
Пару секунд они молча смотрели друг на друга, затем Феликс вынул из кармана пиджака визитку агентства «ЭФ» и протянул бармену со словами:
– Штат у меня уже укомплектован. Есть у тебя ручка или карандаш? Как тебя, кстати, зовут?
– Евген, – парень расстегнул сумку и принялся рыться в ней, вороша пачки компакт-дисков, – Евгений, Женя.
– Я понял, да. – Феликс взял протянутую ручку и написал на обратной стороне визитки адрес компании «Gnosis». – Спроси Петра и Павла, скажи, что ты от Феликса Нежинского. Думаю, они найдут тебе какое-нибудь занятие.
– Спасибо! – парень схватил визитку. – А можно я…
Но Феликс уже отвернулся и пошел прочь вместе со своей спутницей. Подходя к переулку, Арина снова взяла его под руку и спросила, разглядывая носки своих туфель, идущих в такт с черными ботинками:
– А что вы сказали тому мужчине в кафе? На понтийском языке? Еще и песенку ему какую-то спели… Я догадывалась, что вы какое-то чудо в тот момент делали, но только не поняла какое.
– Да никаких чудес, просто хотел договориться в спокойной обстановке, – усмехнулся Феликс. – А сказал я ему, что сейчас в Сухуми очень красиво и скоро наступит сезон хамсы. Черноморские греки очень любят эту рыбу. И пропел ему известную шуточную песенку: «Хамса, хамса, ешьте, сукины дети! До чего же вкусно ее готовит моя бабка Евдокия!»
– Феликс Эдуардович, а можно я опять нарушу субординацию? – Арина подняла голову, рассматривая его подбородок и схваченные золотым зажимом черные волосы.
– Рискни.
– Вы волшебный!
Феликс опустил взгляд, посмотрел в восторженные васильковые глаза и произнес со странной, едва заметной улыбкой в уголках губ:
– Я не волшебный, девочка. Я заколдованный.
Глава 39
Тем временем в агентстве уже собралась вся команда и маялась в секретарской, ожидая возвращения начальства и дальнейших указаний. Наконец, послышались шаги, появился Феликс с Ариной, и старик Никанор уставился на них исподлобья. Внучка выглядела оживленной, веселой – ни следа расстроенных чувств, Феликс был спокоен, сдержан… Ноздри старика дрогнули, расширились, он глубоко втянул воздух и поинтересовался:
– Где вы были?
– Пили горячий шоколад! – выпалила Арина. – И гуляли.
– Вижу, хорошо погуляли, – недовольно перебил старик, продолжая к чему-то принюхиваться. В его карих глазах замелькали желтоватые всполохи. – Сердешный, зайди сюда на минутку.
Никанор кивнул на открытую кухонную дверь и сам вошел внутрь.
– Что происходит? – поинтересовался старик, когда на кухню пришел Феликс.
– Ничего плохого, поверь. Просто, как мог, постарался успокоить Арину и уговорить остаться в агентстве.
Никанор молча взял кухонное полотенце, намочил под краном и провел им по темно-синему пиджаку Феликса. На белом полотенце остался бурый след.
– Объясни мне это, мил человек.
– Небольшая драка в баре, куда мы зашли выпить шоколада, – Феликс снял пиджак, вывернул наизнанку и перебросил через руку, оставшись в рубашке. – Я не могу допустить, чтобы твою внучку обидели. Ты же видел, с ней все в полном порядке, ни единого волоса не упало с головы.
– Феликс, если с ней что-то случится… – Старик уставился на него в упор янтарными глазами.
– Ничего ни с кем не случится, – в голосе мужчины прозвучали металлические нотки, – ни с ней, ни с тобой, ни с кем бы то ни было из нашего агентства. Вы все мне одинаково важны, и очень дорога целостность коллектива. Так что нет повода для волнений. Нам пора ехать, пока есть еще шансы спасти последнего офицера из команды.
– Езжайте, – вздохнул Никанор. – А я кусты сегодня постричь собирался да дерева обрезать, самое время сейчас.
– Вот и хорошо, значит,
