Он вдруг осекся. Его не слушали. Аттикус расхохотался, к нему присоединились остальные: Летиша, Джордж, Ипполита, даже Монтроуз, который всю дорогу хмурился оттого, что Брейтуайта отпускали живым. Они аж согнулись пополам от хохота.
– Что такое?! – кричал Брейтуайт, глядя на них, как на сумасшедших. – Над чем вы ржете?
– Ах, мистер Брейтуайт… – произнес наконец Аттикус, утирая слезы. – Ты пытаешься меня запугать? Чем? Ты думаешь, я не знаю, в какой стране живу? Знаю. С самого детства. И все здесь знают. Сдается мне, кроме тебя.
По-прежнему смеясь, они погрузились в грузовичок и уехали. Калеб Брейтуайт остался на морозе и тупо смотрел им вслед, даже когда машина скрылась за горизонтом. Полчаса спустя его заметил патрульный из Индианы: Брейтуайт стоял на обочине и глядел куда-то в одну точку, сжимая в руке дорожный атлас, как заблудившийся водитель, который никак не может понять, где же он свернул не туда.
Эпилог
Здравствуй, год тысяча девятьсот пятьдесят пятый! Прежде всего, как заведено, мы должны отметить достижения года минувшего: справедливое решение Верховного суда по делу Брауна против Совета по образованию[51], завершение десегрегации в вооруженных силах, пусть и с опозданием, и другие победы, не столь громкие, но от этого не менее значимые. Мы надеемся, что не за горами то время, когда подлинное равенство воцарится и среди водителей и путешественников. Но пока этот светлый день еще не настал, мы будем продолжать наш путь, невзирая на испытания, что готовит нам дорога…
Предисловие к «Безопасному путеводителю для негров», весенний выпуск 1955 г.– Да, конечно, я поговорю с ним, – сказала Летиша, – но ничего не обещаю.
– На всякий случай, намекни, что я готова оказать ответную услугу, – сказала Ипполита. – В разумных пределах, конечно.
Стоял ранний март, было утро, они сидели на кухне у Берри. Между ними лежал лист бумаги, который Ипполита расчертила сеткой восемь на восемь клеток. В некоторые она карандашом вписала числа, остальные пустовали.
Летиша ткнула пальцем в таблицу.
– Вам это точно нужно? Все-таки старуха хотела вас убить.
– Она защищала свою дочь.
– И вы думаете, она скажет вам спасибо, узнав, что с ней стало?
– Ты права, не скажет, – согласилась Ипполита. – Но оставлять ее там одну тоже неправильно.
– Ну, возможно.
Летиша окинула взглядом другие бумаги на столе: заявки на обучение и брошюры Чикагского университета, а также еще нескольких вузов в других штатах, где читали лекции по астрономии.
– А вот скажите: вы уверены, что это единственная причина? Может, вам просто хочется еще раз поиграться с тем аппаратом?
Ипполита усмехнулась.
– Ну, знаешь, если бы у меня прямо тут, дома, был портал да без охраны… – Она не договорила, вспомнив раскаленное красное солнце. И сциллу. – Да, тогда я бы попутешествовала. А ездить в такую даль… Едва ли это войдет у меня в привычку. Еще разок, и все. Что в этом плохого?
Летиша неоднократно слышала подобное от других людей, поэтому недоверчиво покачала головой.
– Ладно. Я постараюсь спросить у мистера Уинтропа координаты.
– Спасибо. И, пожалуйста, не говори ничего Джорджу.
– Само собой.
Ипполита налила себе еще кофе.
– Как там дела у Руби?
– Сама хотела бы знать.
– А вы разве не видитесь?
– Ну, она приходила в церковь в прошлое воскресенье, но до конца службы не досидела. Я даже поздороваться с ней не успела. Мне почему-то кажется, что она на меня в обиде.
– За что?
– А я почем знаю? Думаю, ей просто нравится страдать. К тому же, когда мы избавились от Брейтуайта, она лишилась очередной работы. То есть вроде как она сделала нечто нужное, но при этом себе же во вред.
– Это точно. Зато тебе целый особняк достался.
– А я что, ее не звала? Руби, давай жить вместе!.. Нет, мы, видите ли, гордые, – буркнула Летиша. – Моя сестрица просто сама не определилась, чего хочет. Я-то тут при чем? Что поделать, жизнь вообще несправедлива.
* * *Полдень. Она нетерпеливо переминалась с ноги на ногу в фойе, рыжие волосы подстрижены почти под Амелию Эрхарт. На этот раз она была в чулках, новеньком платье и туфлях, купленных специально по этому случаю. В сумочке лежали новое удостоверение личности и документы, которые она за кругленькую сумму оформила через бывшего делового партнера отца.
Из лифта вышла женщина.
– Мисс Лайтбридж, здравствуйте! Прошу прощения, мисс Лайтбридж…
Джоанна Лайтбридж с опаской посмотрела на незнакомку, которая улыбалась ей, как старой подруге.
– Простите, что-то я вас не узнаю, мисс…
– Хайд. Хиллари Хайд. Да, правда, мы незнакомы. Извините, что так, без предупреждения. Я хотела договориться о встрече, но секретарь сказала, что может записать меня только к кому-нибудь из ваших ассистентов. А я хотела переговорить именно с вами. – Она открыла сумочку и достала вырезку из газеты. – Я прочитала ваше интервью газете «Трибюн» в прошлом месяце. Очень мотивирует.
– Неужели, – ответила мисс Лайтбридж, поморщившись. – У меня даже язык не повернется назвать это интервью.
– О да, репортер вел себя очень грубо. Все эти вопросы о том, почему вы не замужем, – просто верх бестактности. Зато ваши ответы… Уверена, вы хотели сказать – и наверняка сказали – гораздо больше, чем в итоге попало в газету.
В фойе вошел почтальон с большой тележкой посылок, и женщинам пришлось отойти в сторону, чтобы его пропустить. Теперь они стояли совсем вплотную друг к другу.
– Мисс Лайтбридж, год назад я потеряла мать, и с тех пор в моей жизни произошло много перемен. Не буду утомлять вас подробностями; главное, я поняла, что моя жизнь меня глубоко не устраивает. Я не замужем и заводить