Мари Руткоски
ПРЕСТУПЛЕНИЕ ПОБЕДИТЕЛЯ
1
Кестрель порезалась, вскрывая конверт.
Она так спешила — вот дура! — развернуть письмо, ведь оно написано на гэрранском языке. Капли крови, упавшие на бумагу, напоминали ярко-красные цветы.
Письмо, конечно же, было не от него. Это новый министр земледелия Гэррана спешил представиться и выражал надежду на скорую встречу. «Я полагаю, у нас найдется много тем для обсуждения», — писал он.
Кестрель не совсем понимала, что чиновник хотел этим сказать. Она его не то что не знала, даже не слышала о нем. Но встретиться с ним рано или поздно придется, ее ведь назначили посланницей империи в Гэрране. Однако Кестрель не представляла, о чем будет говорить с министром земледелия: она никогда не интересовалась севооборотом и удобрениями.
Кестрель одернула себя: нельзя быть столь высокомерной. Она поджала губы, чувствуя, что злится на письмо. И на саму себя. На свое сердце, которое пропустило удар, когда она увидела на конверте буквы гэрранского алфавита. Кестрель так надеялась, что письмо от Арина. За прошедший месяц он даже не попытался связаться с ней. С тех пор как Кестрель вручила ему свиток с условиями императора, они ни разу не разговаривали.
Правда, почерк на конверте был чужим. Кестрель знала, как пишет Арин, помнила его руки, сжимающие перо. Коротко остриженные ногти, шрамы от ожогов и мозоли совсем не вязались с хорошо знакомым ей изящным каллиграфическим почерком. Кестрель должна была сразу понять, что письмо не от Арина. Но все-таки она резко провела ножом по бумаге — и едва не застонала от разочарования.
Кестрель отложила письмо и сняла с талии шелковый поясок, на котором, как все валорианцы, носила кинжал. Она обернула ткань вокруг руки, и нежный шелк цвета слоновой кости мгновенно пропитался кровью. Но Кестрель не волновали такие мелочи — в конце концов, она невеста принца Верекса, наследника валорианского императора. Поэтому в поясах, платьях и украшениях у будущей императрицы недостатка не было. В знак помолвки лоб Кестрель украшала полоска золотой пыли, смешанной с ароматическим маслом.
Кестрель поднялась из-за стола, отодвинув резной стул из черного дерева, но неожиданно ей стало дурно. Она окинула взглядом кабинет и почувствовала, как на нее давят стены и углы комнаты. Тесные коридоры, ведущие в покои, тоже пугали. Такая планировка имела разумное объяснение: императорский дворец выполнял также роль крепости, а узкие коридоры призваны были замедлить продвижение врага. Кестрель это хорошо понимала, но все же дворец казался ей чужим и враждебным. Все было не так, как дома.
Но ведь Гэрран никогда и не был ее настоящим домом. Да, Кестрель выросла в колонии, но оставалась валорианкой. И сейчас она там, где должна быть. Она сделала свой выбор.
Порез на руке перестал кровоточить. Кестрель оставила письмо на столе и пошла переодеваться к ужину. Теперь это ее жизнь: носить роскошные шелка, ужинать с императором и принцем. Пора привыкать.
Император сидел в одиночестве. Он улыбнулся, когда Кестрель вошла в столовую. Седые волосы правителя Валории были острижены по-военному, как у ее отца, а темные глаза внимательно следили за будущей невесткой. Из-за стола он не встал.
— Ваше императорское величество. — Кестрель склонила голову.
— Дитя мое, — его голос эхом разлетелся под каменными сводами зала, — садись.
Кестрель шагнула к столу.
— Нет, — остановил ее император. — Садись по правую руку.
— Это же место принца.
— Но принца, как видишь, здесь нет.
Она послушалась. Рабы подали первое блюдо и разлили по бокалам белое вино.
Кестрель хотела спросить, зачем ее позвали на ужин и где принц, но она знала: император нередко использует молчание как оружие, чтобы заставить собеседника выдать свои секреты. Поэтому Кестрель позволила тишине затянуться, показывая, что и сама не против помолчать. Она заговорила, лишь когда принесли третье блюдо:
— Я слышала, дела на востоке идут хорошо.
— Твой отец утверждает, что да. Мне следует наградить его за отличную службу. Или, может, мне лучше подготовить награду для тебя, Кестрель?
Она сделала глоток вина.
— Успехи моего отца никак не связаны со мной.
— Неужели? Ведь это ты убедила меня положить конец восстанию гэррани, предложив им самоуправление. Это ты придумала, как вернуть войско на восток, и вот, — император взмахнул рукой, — так и вышло! Ты еще очень молода, но уже даешь дельные советы.
Кестрель забеспокоилась. Если император узнает, почему она так ратовала за мир с Гэрраном, ей несдобровать. Стараясь не выдать волнения, она попробовала замысловатое блюдо: мясные лодочки с парусами из желе. Кестрель отрезала кусочек и начала медленно жевать.
— Тебе не нравится? — спросил император.
— Просто не хочется есть.
Он позвонил в колокольчик.
— Десерт, — приказал он лакею, который сразу появился в столовой. — Перейдем сразу к десерту. Юные леди обожают сладкое.
Когда слуга вернулся с двумя порциями, император покачал головой:
— Мне не нужно.
Перед Кестрель поставили тарелку из тончайшего фарфора и подали странную вилку — необычайно легкую и полупрозрачную.
Кестрель велела себе успокоиться. Император ничего не знает о ее мотивах. Никто не знает, даже Арин, что она купила его свободу ценой нескольких хитрых, продуманных слов… и обещания выйти замуж за принца. Догадайся Арин, он бы скорее предпочел гибель. А если бы император понял, ради чего Кестрель пошла на такие условия, смерть ждала бы ее саму.
Она внимательно осмотрела гору розовых взбитых сливок на тарелке и прозрачную вилку, будто весь ее мир состоял из этого блюда. Сейчас крайне важно вести себя осторожно.
— Какой еще награды мне просить, если вы отдали мне единственного сына?
— О да, мой сын — поистине достойный подарок. Однако мы до сих пор не определились с датой свадьбы. Когда же мы ее назначим? От тебя я пока ничего не слышал…
— Я думала, принц Верекс решит этот вопрос. — Если предоставить выбор принцу, свадьба вполне может откладываться до бесконечности.
— Почему бы нам самим не решить?
— Без него?
Милое мое дитя, если принц не
