– А что сегодня сделал ты, господин Хлопотун? – спросил Рэйт.
– Помогал с овцами. Стадо снова забрело на чужое поле. Пришлось вступить в драку с местными земледельцами.
– В драку?
– Скорее в потасовку.
– И кто победил?
Малькольм указал на прислоненное к стене копье.
– Нарсирабад.
– Ты что, проткнул кого-то копьем? – с уважением спросил Рэйт.
– Нет! – ужаснулся Малькольм.
– Ты пригрозил им копьем?
– Ну, чуть-чуть… – Малькольм помешал угли. – Еще я проведал Гэлстона.
Хотя Рэйт и прожил в Далль-Рэне больше месяца, он мало кого знал в лицо и еще меньше по именам. Гэлстон выделялся на их фоне. Он был дядей Брин, выжившем после удара молнии. Почти всех раненых оставили в ближайшей деревне по дороге, Гэлстон же последовал с кланом на юг.
– Как у него дела?
– Ходит и говорит, но все еще нездоров. Жалуется на боли в спине и в голове, звон в ушах и бессонницу.
– Люди сочли бы его любимчиком богов, – заметил Рэйт.
– Вряд ли он сам так считает, – ответил Малькольм. – И за стадом пока ходить не готов.
Рэйт покачал головой и откинулся на руки, вытянув ноги во всю длину. Они оказались под дождем. У высокого роста есть свои недостатки.
– Ну вот, о чем я и говорил… Снова нянчишься с людьми! Небольшая боль в спине и в голове не должны мешать мужчине работать. Из-за этих овец могла начаться война. Ему нужно вернуться к своим обязанностям.
Малькольм снова кивнул.
– Он наверняка бы с тобой согласился, если бы знал, что у него есть овцы…
– Как это?
– В придачу к болям и довольно странному ожогу на спине, похожему на красный папоротник, у него проблемы с памятью. Я видел, как он налил в миску воды, умылся, выплеснул воду и минуту спустя продел то же самое заново, не подозревая, что уже умывался. Иногда он вспоминает про овец, иногда забывает имена своих собак. А иногда не может вспомнить вообще ничего… Видимо, разные люди понимают любовь богов по-разному.
* * *– Ты должен пойти на сегодняшний совет! – заявил Нифрон, возвышаясь над Рэйтом.
Свежевыбритый фрэй выглядел не так уж впечатляюще – гладкое лицо делало его похожим на мальчишку.
Рэйт умывался в чистой лужице рядом с лагерем клана Дьюрия. Ему удалось спокойно проспать всю ночь и проснуться на сухом клочке земли возле дымящихся углей.
Рэйт вытер лицо краем ли-моры.
– Ничего и никому я не должен. Я вождь! – Он пытался шутить, потому что совершенно не годился для этой роли.
Нифрон будто не слышал.
– Сегодня совет заседает в чертоге. Без одного из вас мне туда не попасть. – Осознав нелепость своих слов, он добавил: – Я имею в виду, не вызвав переполох. Не хочу гладить их против шерсти, пока рановато. Я могу прийти с твоей свитой, как делал с Персефоной, но необходимо твое присутствие.
– Вот и иди с ней, я-то при чем?
– Ее нет.
– Что значит – нет? Куда она делась?
– Не знаю, да и какая разница? Важно лишь то, что вчерашнюю встречу я пропустил из-за ее отсутствия, и я не собираюсь пропускать еще одну. Главное сейчас…
Рэйт не стал ждать: ответов на вопросы у Нифрона не было. Он пошел вдоль стены, набирая скорость; к Великой Луже он уже подбежал. Не тратя времени даром, бросился вперед и по колено в воде побрел к другому берегу. Оглянувшись, он увидел Нифрона, аккуратно обходящего лужу по краю.
Рэйт ринулся под шерстяной навес, где жила Персефона.
– Где она? – накинулся он на Падеру, которая давно проснулась и уже сидела за прялкой.
Рэйт понятия не имел, сколько именно людей спало под этой частью навеса, но насчет Персефоны, Брин и Мойи был уверен. Наверное, Роан тоже жила с ними – места ей точно хватило бы, – однако кроме старухи он никого не обнаружил.
– И тебе доброго утречка.
– Где Персефона?
– Откуда мне знать?
– Ты знаешь все на свете!
Старуха улыбнулась.
– Ну? – поторопил Рэйт.
– Они ушли позавчера. Поздновато ты спохватился. Разве ты ее не любишь?
Рэйт потрясенно застыл.
– Да ладно! – Улыбка старухи превратилась в усмешку. – Сам же сказал: мне известно все на свете. Так что не удивляйся.
– Но… Ладно, неважно! – Рэйт решил не отвлекаться. – Что значит – ушли? Кто именно? И куда они отправились?
– Персефона заставила пообещать, что я никому не скажу.
– Падера, ты должна мне сказать!
– Ты и правда ее любишь? Сомневаюсь, что она это достаточно ценит. Персефона видит в тебе безрассудного юношу, однако ты истинный дьюриец. Вы растете быстрее, чем она думает. Вряд ли Персефона задумывалась, почему тебе нравится она, а не Мойя. Иногда люди бывают удивительно слепы…
– Со слепотой как-нибудь справлюсь, меня больше тревожит глухота. Ты скажешь или нет?
Втянув губы и прищурившись, Падера стала похожа на сморщенную тыкву, забытую на поле после сбора урожая.
– Ну, полагаю, теперь от этого вреда не будет. Они поплыли в Бэлгрэйг, землю дхергов. И Мойя, и Сури, и Брин, и Роан, и та фрэйская госпожа. Как считает Персефона, ты отказался воевать потому, что оружие рхунов – никудышнее, поэтому она решила раздобыть у дхергов оружие получше.
– И каким же образом? – спросил Нифрон. Он только что закончил обходить озерцо, но вел себя так, будто слышал весь разговор. – Дхерги не пускают чужаков на свои берега. Рхуны сильно рискуют, а больше всех – миралиит. Из-за Арион их мигом убьют.
– Сомневаюсь. Их пригласили дхерги, – ответила Падера. – В обмен на оружие Арион с Сури окажут дхергам какую-то услугу. Вроде бы, помогут избавиться от великана.
– Любопытно, – проговорил Нифрон. – Я собирался захватить Алон-Рист и вооружиться в тамошнем арсенале. Если Персефоне все удастся, то выйдет даже лучше.
– Значит ли это, что с ней ничего не случится? – спросил Рэйт. – Ведь они сами ее пригласили!
Нифрон пожал плечами.
– Дхерги не заслуживают доверия. Ложь – их родной язык, личная выгода – их кредо, поэтому и от других они ждут того же. Они затеяли войну с моим народом, решив, что мы скрываем от них плод, дающий вечную жизнь. Когда мы объяснили, что такого плода не существует, они подумали, что мы лжем, потому что и сами поступили бы так же. Они сделают все, чтобы получить желаемое. Лично я ни за что не стал бы иметь с ними дела, но если Персефона добьется успеха, нам будет гораздо легче.
– А если не добьется? – спросил Рэйт.
Нифрон снова пожал плечами.
– Даже если она погибнет, мы все равно ничего не потеряем!
Рэйт впервые пожалел, что меч Шегона воткнут в столб посреди двора.
Глава 17
Гронбах
«Странно, каким обманчивым бывает первое впечатление. Сперва Гронбах мне не понравился. Понадобилась целая неделя, чтобы я возненавидела этот гнойный прыщ на заднице обмана, эту бородатую ложь, этого гнома».
«Книга Брин»Однажды давным-давно Сури имела глупость разворошить осиное гнездо. Ей было восемь. С ветви клена свисал то ли
