– Минна! – Увидев, что волчица села рядом с Рэйтом и потерлась носом о его ногу, Сури удивленно подняла брови. – Как ты себя ведешь! Вы ведь едва знакомы.
– Она хочет приласкаться. – Рэйт склонился и погладил зверя.
– Что за глупости, Минна? – Сури хмыкнула, потом пожала плечами. – В общем, отсюда идите по хребту обратно, откуда пришли.
Персефона, все еще глядевшая на старый дуб, резко обернулась.
– Погоди! Разве ты не пойдешь с нами?
Мистик покачала головой.
– Нет, госпожа. Я живу в той стороне. – Она указала на чащу.
– Но… – Персефона смутилась. – Я думала, ты вернешься в далль.
– Минна, ты только ее послушай! Она и правда странная! Мы пришли сообщить новость. Потом потребовалось ждать, пока деревья проснутся. Свой ответ ты получила, так что мы можем идти домой.
Сури порывисто зашагала прочь, Минна отпрыгнула от Рэйта и помчалась следом. Девочка усмехнулась.
– Меня она любит больше! – Сури сделала еще несколько шагов и остановилась, посмотрев на небо. – Лучше поспеши, госпожа. Ночь того и гляди нагрянет.
Даже не махнув на прощание, девочка убежала. Волчица ринулась за ней.
– Ну, прощай… – крикнула ей вслед Персефона. – И спасибо тебе!
Она продолжала смотреть, пока мистик не исчезла в зелени леса. Персефона оглянулась на огромный дуб.
– И это все? Я чуть не погибла, а получила одни загадки! Причем загадки так себе.
Рэйт не понял, то ли она говорила с ним, то ли с деревом, то ли сама с собой. Женщина вздохнула. Развернув ли-мору Рэйта, она накинула ее на голову как капюшон и подошла к нему.
– Думаю, нам туда.
Рэйт последовал за ней. Малькольм не спешил присоединиться к ним, стоя в раздумьях.
– Если поторопимся, получим горячий ужин, – сказала Персефона, идя по едва заметной тропинке, которую они протоптали в траве по пути к дубу. – Любите баранину? Сара разделывает ягненка, что зарезал Дэлвин. Я живу у них с тех пор, как погиб мой муж, и уверена, что вам они тоже дадут приют. Сейчас она наверняка добралась до рульки. Не самый лучший кусок, и все же…
– Судя по всему, нас ждет настоящий пир! – воскликнул Малькольм, догоняя их.
– Вижу, ты проголодался.
– Я прямо-таки изголодался, моя добрая госпожа! Мы сидели на скудной диете из орехов, грибов и изредка лакомились белкой или кроликом, что на двоих совсем не много – по кусочку или по два на каждого.
Взойдя на гребень, они пошли по прямой, громко шурша сухими листьями. Лучи проникали в просветы в кронах под острым углом. Стволы и листва купались в золоте, от основания каждого дерева тянулась длинная тень.
– Слыхал я о твоем муже, – сказал Рэйт, идя за Персефоной. – Говорят, он был стар.
Она кивнула.
– Ему было за шестьдесят.
– Но тебе гораздо меньше!
– Спасибо. – Персефона с любопытством оглянулась.
– Я только хотел сказать, что ему повезло. Мало того что прожил долгую жизнь, еще и жена досталась молодая.
Она рассмеялась – какой приятный звук!
– Не знала, что дьюрийцы столь обаятельны.
– Ха! – хмыкнул Малькольм.
Персефона обернулась к тощему спутнику, шагавшему сбоку.
– Почему ты смеешься?
– Мало кто назвал бы Рэйта обаятельным!
– А ты почем знаешь? – вскинулся Рэйт.
– Я с тобой дневал и ночевал бог знает сколько времени, и ни разу ты не показался мне обаятельным!
– Малькольм, ну ты ведь не красивая женщина, – ответил Рэйт.
– Красивая?! – воскликнула Персефона. – Не знаю, обаятелен ты или нет, но уж точно очень добр! Либо в Дьюрии совсем не хватает девушек… – Она застыла на месте, в ужасе прикрыв рот рукой. – Прости меня, пожалуйста! Я не хотела…
Персефона до боли закусила нижнюю губу. Малькольм недоуменно посмотрел на Рэйта, и все молча стояли, слушая шум ветра в листьях. Не дождавшись продолжения, Рэйт спросил у Персефоны:
– Чего?
Она не сводила с него глаз. Смущение сменилось удивлением.
– Ты не знаешь?
– Не знаю чего?
– Дьюрия… Фрэи. – Она покачала головой, все еще касаясь рукой губ. – Они разрушили Дьюрию и, как мы думаем, Нэдак тоже.
Рэйт смотрел на нее оторопело. Люди часто говорят то, что не имеет смысла. Как правило, этим отличаются те, кто говорит слишком много. Слова льются у них изо рта, не неся никаких мыслей. Вероятно, Персефона одна из них. На лгунью она не похожа, да и выдумывать такое совсем ни к чему.
– Что ты такое говоришь?
Персефона посмотрела на Малькольма в поисках поддержки, но он хранил молчание, опершись на копье.
– Люди из Нэдака приходили в Рэн. Говорят, что видели своими глазами. Фрэи убили всех. – Понизив голос, она добавила: – Сожгли и деревни, и далль.
– Это сделали фрэи? – спросил Рэйт, пытаясь представить нечто настолько несусветное. Хотя… Раньше боги никогда на нападали на Дьюрию, но сама идея вовсе не казалась немыслимой. И всё же он повернулся к Малькольму. – Не может быть! Разве бы они так поступили?
– Я… я думал, они бросятся за нами, а не за твоим народом. И все же это вполне возможно.
– Сколько деревень? Какие именно? – спросил Рэйт у Персефоны.
От его вопроса она съежилась.
– Все. Судя по рассказам очевидцев… – Она нахмурилась.
– Что?
– Выживших нет. Ни одного. Похоже, ты последний дьюриец…
Персефона говорила что-то еще, однако Рэйт перестал ее слушать. Малькольм тоже говорил, но Рэйт и на него не обращал внимания. Он смутно осознавал, что бредет вниз по склону, они шли следом.
В свое время, когда Херкимер учил его драться, Рэйту крепко досталось деревянным молотом по голове. Он рухнул, но сознания не потерял. Отец маячил над ним, что-то крича, только Рэйт его не слышал. Слова звучали приглушенно, будто Рэйт заблудился в тумане. Сейчас он чувствовал себя точно так же. Весь мир замер, а когда снова ожил, первой мыслью Рэйта было: Персефона ошиблась! Дьюрийцы не могли погибнуть все до единого. Жили они бедно, и все же счет шел на тысячи. Сотни поселений от Форкса до долины Длинного Копья. Все погибнуть не могли! Да и зачем кому-то разрушать маленькую деревушку вроде Клэмтона?
– Рэйт, ты знаешь, куда идешь? – спросил Малькольм.
Рэйт остановился. Они все еще шли вдоль хребта. Широколиственные деревья сменились елями и кедрами, начался подъем в гору.
– Ну, как ты? – спросила Персефона.
– В порядке.
Она долго смотрела на Рэйта, словно собиралась возразить.
– Мы ведь возвращаемся в Далль-Рэн? – уточнил Малькольм. – Не помню, чтобы мы спускались на пути к дубу.
Персефона замерла и поглядела по сторонам.
– Ты прав, мы шли только вверх.
Они стояли посреди бесчисленных деревьев, сильно отличавшихся от тех, мимо которых проходили ранее.
– Думаю, мы забыли свернуть с хребта в нужный момент, – предположил Малькольм.
Под кронами темнело. Хвойные
