– Что-нибудь есть не так? – спросила Арион.
Фрэя все еще изучала рхунский. Она стояла возле Сури и Минны, наблюдая за происходящим с большим интересом. Падера связала для нее чудаковатую зеленую шляпу, и теперь миралиит выглядела куда более дружелюбно и куда менее божественно. Арион пошла вместе с ними, чтобы увидеть оракула в действии.
Сури посмотрела на дерево.
– Не знаю.
– Что говорит Магда? – крикнула Персефона, стараясь перекрыть нарастающий шум ветра.
Предполагалось, что Персефона задаст дереву вопросы, девочка-мистик послушает шуршание ветвей и листьев и переведет ей ответы. Но Арион подметила верно: творилось что-то неладное. В глазах Сури мелькнула тревога.
– Не знаю, – повторила девочка.
Персефона убрала с лица прядь волос.
– В чем дело? Она говорит загадками или просто тебя игнорирует?
Сури досадливо скривилась.
– Говорить-то она говорит, и еще как! Вот только понять ее невозможно – лепечет быстро и невнятно. Никогда ее такой не видела. Все время повторяет: «Бегите… бегите со всех ног… бегите подальше. Они идут за вами».
– Они? Кто «они»? Это и есть ответ на мои вопросы?
Сури покачала головой, и короткие волосы хлестнули по татуировкам на лбу.
– Магда принялась кричать еще до того, как ты спросила. Не думаю, что она тебя слышала. Непонятно даже, откуда ей известно слово «бегите». Нет, ну серьезно, она ведь дерево! Откуда ей знать, что такое бегать?
– Ты хочешь сказать, что у дерева истерика?
Сури кивнула.
– Магда перепугана до смерти. Есть у меня знакомые мыши, которые куда более разумны, чем она сейчас. Магда даже слова позабыла, просто бушует! – Брови Сури подпрыгнули, лицо застыло, глаза сощурились, рот сжался.
– Что с тобой? – спросила Персефона.
– Дерево зря визжать не станет…
Высокая трава била Персефону по ногам, подол платья трепетал на ветру. Сорванные с ветвей листья дуба сыпались, словно снег в пургу. Под густой кроной неба было не видать, ветер крепчал. Выйдя на простор, Персефона обнаружила, что ясная синева мигом сменилась на грозовое небо. Темные тучи заклубились и превратили полдень в густые сумерки. Кругом разливался странный зеленый свет, придавая окрестностям жуткий, неестественный вид.
– Что происходит? – спросила Арион.
– Дерево в панике, – пояснила Сури.
– Пожалуй, нам лучше вернуться в далль, – заметила Арион, задрав голову. – Пошли?
Минна заскулила и прижалась к Сури, едва не сбив ее с ног. Девочка-мистик присела, чтобы успокоить волка.
– Тебе страшно, Минна?
Арион посерьезнела и перешла с рхунского на родной фрэйский.
– Нам нужно… – Ее оборвала ослепительная вспышка молнии и страшный треск.
Минна взвизгнула и помчалась вниз по склону.
Персефона пошатнулась. Перед глазами вспыхнуло яркое пятно, и она никак не могла проморгаться. Ноздри наполнились запахом горящего дерева, тело обдало жаром.
Магда горит!
Миралиит выкрикнула одно-единственное слово, незнакомое Персефоне. Оно прозвучало как приказ. Раздался хлопок, и объявший старое дерево пожар вдруг исчез. Послышалось громкое шипение, и возник столб дыма, закручивающийся мощным вихрем. Ствол Магды расщепился надвое до самого основания. Почерневшая расселина вспыхивала по краям от каждого порыва ветра. Боги нанесли чудесной праматери деревьев смертельный удар.
Персефона помогла Арион подняться.
– Нам нужно бежать! – закончила фразу фрэя.
– Что? Почему?
Арион схватила ее за руку и потянула.
– Бежим!
Кожу на голове Персефоны покалывало, Арион тащила ее вниз по склону за руку по направлению к густой кроне Серповидного леса, подальше от опасной прогалины. Сури и Минна мчались впереди.
Крак!
Молния ударила в землю позади бегущих женщин.
Крак! Крак!
Еще две молнии рассекли воздух так близко, что Персефону обдало жаром. Вслед за Сури и Минной женщины бросились в шипастые кусты. Пытаясь отдышаться, Персефона оглянулась. От дуба к тому месту, где они остановились, вела дорожка выжженной молниями земли.
Крак!
Треск раздался прямо над головой. Деревья загорелись, как и Магда. Сверху рухнула пылающая ветка.
– Нужно укрытие! – воскликнула Арион и снова потянула Персефону.
– Рядом есть рол! – крикнула Сури. – Вон там!
Девочка ринулась в чащу, Минна не отставала.
Хотя Персефона не понимала язык деревьев, она понимала язык страдания. Лес зашелся в пронзительном вопле. Ветви трещали, стволы стонали – чаща кричала под порывами ветра, срывающего с нее зеленый летний убор. И тут возник другой звук: громкий, идущий со всех сторон одновременно рев. Сперва Персефона приняла его за шум дождя, но он был слишком громкий и неистовый. Сквозь листву стали падать куски льда. Снаряды размером с кулак яростно набросились на кроны, рикошетом отскакивая от ветвей и стволов. Подняв руки над головой, Персефона взвизгнула: две крупные градины стукнули ее по спине. Хотя они прошли вскользь, тело обожгло холодом, да и сила удара была порядочной.
Сури остановилась у подножия отвесной скалы и хлопнула по ней ладонью. К огромному облегчению Персефоны, поверхность разошлась, открыв небольшую полость, аккуратно высеченную в камне. Девочка-мистик влетела внутрь, волк следом. Стоя на пороге, Сури отчаянно замахала руками, приглашая женщин в укрытие. Вождь Далль-Рэна и миралиит вошли вместе, пригнувшись. Персефона тут же обернулась, чтобы посмотреть на гибнущий лес.
Крак!
Воздух рассекла еще одна молния, и чаща озарилась ослепительной вспышкой, на миг затмившей солнце.
Крак!
Ближайший к скале тополь загорелся. Дерево расщепилось пополам, брызнув дождем искр. Ветер раздул их, и вокруг воцарился кромешный ад: лед и пламя, вихрь и обломки. Персефона завороженно наблюдала, одновременно с ужасом и благоговением.
Сури хлопнула по камню, и дверь закрылась.
Снаружи продолжали бить молнии и град, но стены приглушали звуки, и женщины почувствовали себя в безопасности. Хотя они запыхались после быстрого бега, никто не пострадал. Персефона хотела вздохнуть с облегчением и вдруг обнаружила, что в пещере они не одни…
* * *Гиффорд никогда не выиграл бы забег. Левая нога ничего не чувствовала и при ходьбе волочилась. Спина была ничуть не лучше – перекручивалась так, что бедра смотрели в одну сторону, а плечи – в другую. Многие Гиффорда жалели, некоторые презирали. Он не понимал ни тех, ни других.
Все, что остальные считали безнадежным, Роан воспринимала как вызов. Расположившись снаружи домика Гиффорда, девушка крепила к левой ноге калеки хитроумное изобретение из дерева и олова, затягивая кожаные ремни. Она стояла на коленях в рабочем переднике, нос был вымазан углем, темно-каштановые волосы, собранные в конский хвост высоко на макушке, смахивали на петушиный гребень. Ее умелые маленькие руки испещряли десятки порезов от острого металла; Гиффорду хотелось взять их в ладони, расцеловать ранки и облегчить боль. Однажды он попытался взять Роан за руку, и девушка с ужасом отшатнулась. Она не выносила прикосновений. Гиффорд это знал, просто забыл. Подобную реакцию вызывал не только он, так она реагировала и на всех прочих.
Хорошенько дернув ремешок на щиколотке, Роан решительно кивнула.
– Вот так! – Она поднялась и отряхнула руки от несуществующей
