Вода смыла следы прикосновений. Я уговорила себя отстраниться от случившегося. Пришла к выводу, что сама невольно спровоцировала Кевина. Выходила вымытая и с твердым убеждением: кроме шали нужен шарфик на шею. Идти к доктору с метками, оставленными Салливаном, стыдно. Сама не сильна в целительстве. Да и не поможет мне целительская магия. Такая уж уродилась, невосприимчивая.
Я запахнула полы длинного мягкого халата, стянула с головы полотенце и заметила покойного супруга в кресле. Боль сидела рядом и преданно смотрела на хозяина. Над прозрачной головой «покойника» вспыхивали и гасли разноцветные пятнышки.
— Да вы модник! — сердито осмотрев новый прозрачный китель (на старом пара пуговиц была деформирована, я хорошо последний раз рассмотрела). — Не знала, что кавалерам тоже нужно переодеваться по три раза за день!
Имею право злиться: когда надо, его нет рядом.
— Иногда я вынужден следовать этому правилу. — И все. Ни злости, ни вопросов, почему я такая «веселая».
— А меня в ваше отсутствие навестил ваш кузен! Он был так «ласков», так «вежлив», что мне пришлось спеть ему арию, а Эли — разбить фарфоровую статуэтку, чтобы не утонуть в сиропе!
Витор почти полностью вышел из тени. Оказался рядом. Зеленые глаза оказались совсем близко, губы Алистера скривились, пальцы скользнули по моей шее, даря приятную прохладу.
— Не поможет! — сердито напомнила я.
Но Витор и сам уже понял, что не может убрать с кожи следы, оставленные губами Кевина.
— Постарайтесь не оставаться наедине с Кевином. Особенно когда меня нет рядом. — Покойный супруг опять превратился в прозрачную тень.
Вот так. Все понял. И никаких эмоций. Я сама виновата, а то, что я его жена, не важно. Главное — «шутка».
— Сейчас я не могу воскреснуть, — подтвердил Витор, грусть показалась насквозь фальшивой. — Вы поняли?
— Да! — Как же хотелось, чтобы накопители быстрее наполнились. — Я вас прекрасно поняла!
— Не беспокойтесь, я найду способ оградить вас от Кевина.
Яркие пятнышки разом пропали, а боль заметно подросла.
— Не отпускайте от себя сестру. Или она, или я. Или… я найду вам сопровождающего. — В ровном голосе явственно проскальзывали злые нотки, Алистер разозлился; более того, мне почудилось, что он воспринял покушение на мою честь как личное оскорбление.
Я запуталась. Вначале ему было все равно, потом грустно, а теперь вот это. Из-за куклы не злятся. Даже из-за понравившейся.
— Сейчас я вынужден уйти, к ужину вернусь. Сестра или… вы поймете… хороший человек вам поможет. — Теперь мне послышалось непривычное тепло. — Наденьте шарфик и сходите к доктору, мне не удалось убрать… — Витор отчетливо скрипнул зубами. — Не бойтесь, он умеет хранить тайны.
И супруг растворился в тени.
Я успела слегка подсушить волосы заклинанием и накрутить на шею легкий шифоновый шарфик, когда пришла Эли с шикарной черной шалью. Ее отдала жена дворецкого, вещь осталась от матери Витора. Прислуга очень любила хозяйку и горевала по погибшим господам вместе с молодым двэйном. Несчастный случай в горах унес сразу обоих родителей. На тот момент ему был уже двадцать один год — попытки тетушки заняться его воспитанием Витор пресек на корню. Тогда же сюда приехал Кевин. С ним мой супруг дружил с самого детства. Все это Эли с удовольствием рассказала жена дворецкого.
— Там дядя. — Элиза едва заметно улыбнулась, следя за тем, как примеряю шаль, прикидывая, каким образом ее закрепить, чтобы потерять ее я могла только вместе с волосами. — Он хочет тебя видеть.
Вот так мой план разобраться со зрением полетел в тартарары. Дядя знаком с тетушкой Витора и может рассказать о ней что-нибудь интересное. Алистер ведь не торопится раскрывать всю подноготную родственничков. А мне еще одиннадцать дней нужно продержаться.
Черное платье, шаль, сумочка с веером — на случай неожиданного появления супруга, — и я вышла к дяде. Склонив голову в знак приветствия, он предложил прогуляться по парку. Эли тут же придумала отговорку, чтобы с нами не идти. Сговорились. Ну и ладно. При дяде домогаться меня Кевин не станет.
Парк встретил нас прохладой, густой тенью и теплым ветерком. Только он напоминал, что за густыми кронами царит настоящий полуденный летний зной.
— Знаешь, Габи, — задумчиво произнес дядя, когда мы, закончив с положенными по этикету соболезнованиями, шли по извилистой дорожке, наслаждаясь ароматом цветов, — я всегда знал, что именно ты выйдешь замуж за аристократа. Мэлори считала, что это будет Эли.
Серые глаза дяди затуманила грусть. Я в жесте поддержки сжала его руку, затянутую в перчатку. Аристократ до мозга костей, он всегда носил перчатки. Как и тетушка, никогда с ними не расставался. И шляпки у нее не улетали, а веера не терялись.
— Если бы я поехал тогда с вами… — вздохнул дядя.
У нас бы было три погибших вместо двух. Вслух я подобного сказать не могла. Слишком цинично.
Некоторое время шли молча, занятые каждый своими мыслями. Дядя вспоминал тетю. Я — выпускной в институте. Я запретила себе бояться. Однако легче от этого не стало. Едва перед глазами всплывала карета у дороги, как становилось нехорошо. Кучер погиб первым. Вместе с лошадьми. Именно по их останкам мастера теней выяснили, кто напал. Тетушка прожила немногим больше… А потом была та поляна… клыки и шерсть лунного цвета…
Я прогнала неприятные воспоминания. Напомнила себе о накопителях. У нас все получится!
На обратном пути расспросила дядю о тетушке Витора. Характер двэйна с молодости имела склочный. Поэтому родители вначале отправили ее учиться, потом поспешили выдать замуж за сына состоятельного аристократа. У них родился Кевин. Муж и жена долго притирались. Поговаривали, что в поместье Салливана в уединенных домиках жили его любовницы. Но двэйна Софи, сохранившая титул по брату, этого не замечала. Постепенно ее муж угомонился. На этом все.
Я вспомнила спокойного и флегматичного мужа двэйны Софи. Подобные ему редко меняются с возрастом. Вполне логично предположить, что грэди Дилан Салливан не исключение. Это
