Навстречу бронированной нечисти с крестами на башнях из ворот завода-богатыря вырвалось шестьдесят «тридцатьчетверок» – буквально только со сборочного конвейера, за рычагами и в башнях, у прицелов танковых орудий – экипажи из рабочих! Два стальных потока встретились в оглушительном реве моторов, лязге стальных гусениц и грохоте взрывов танковых снарядов. На стороне защитников Сталинграда было отличное знание местности и решимость, отступать им было некуда – за спиной родные, отцовские хаты. Встречный танковый бой был страшен! «Тридцатьчетверки» превосходили немецкие «Панцеры-III» и «Панцеры-IV» основных модификаций. Но в Шестой армии Паулюса были и совершенно новые модели танков – «Panzerkampfwagen-IV», оснащенные длинноствольной 75-миллиметровой пушкой. Вот они-то и были самыми опасными противниками советских Т-34. Такими же 75-миллиметровыми длинноствольными пушками были вооружены и немецкие самоходки «Sturmgeschütz-III». Приземистые и незаметные за пригорками да в овражках, словно змеи жалили немецкие самоходки советские «тридцатьчетверки» острыми клыками бронебойных снарядов. Но и советские танкисты дрались отчаянно, нередко шли на таран на уже подбитых машинах! И сминалась крупповская броня, рвался внутри боекомплект, но даже мертвыми были страшны советские танкисты гитлеровским оккупантам!
На высотках расположились расчеты автоматических зенитных пушек – те самые девчонки, что сменили выпускные платья год назад на армейские гимнастерки и строгие, защитного цвета юбки, а изящные туфельки – на армейские сапоги. Но сейчас они не стреляли, приказ был наблюдать, а огонь открывать только при непосредственной угрозе немецких танков. Сейчас сражались и умирали другие – их парни, знакомые со Сталинградского тракторного завода, с которыми совсем недавно, всего пару месяцев назад танцевали вальс в заводском Доме культуры, дарили первые робкие поцелуи под луной… По щекам девушек текли слезы бессильной ярости, а тонкие пальцы сжимали штурвалы горизонтальной и вертикальной наводки автоматических пушек.
Изначально приказ был абсолютно другим – вести огонь прямой наводкой по танкам 169-й панцердивизии противника на северной окраине города. Девушкам как раз-таки было запрещено стрелять по самолетам, чтобы больше снарядов досталось танкам. Но потом, когда стволы орудий уже были наведены и изящные девичьи ножки уже были готовы вдавить спусковые педали скорострельных артустановок, пришел другой – абсолютно противоположный приказ: «По вражеским танкам огня не открывать»!
По ним «работали» спешно подошедшие и развернутые на позициях «сорокапятки» и более мощные – 76-миллиметровые противотанковые пушки. Отчаянно смело сражались экипажи «тридцатьчетверок».
* * *Но в 16 часов 18 минут прозвучала команда «Воздух»! Тонкие стволы скорострельных зенитных орудий поднялись на линию визирования. У буссолей и дальномеров застыли номера расчетов. На лотки заряжания поданы обоймы с отблескивающими латунью снарядами. Выданы параметры целей – «по фашистским стервятникам – огонь»!
Огненные трассы вспарывают хмурое вечернее небо над Сталинградом. Немецкие бомбардировщики шли на город группами по тридцать-сорок машин. Именно по этим группам прицельно били зенитные орудия. Полуавтоматические 85-миллиметровые и 76-миллиметровые зенитки выбивали стервятников Вольфрама фон Рихтгофена, командующего Четвертым Воздушным флотом Люфтваффе, на больших высотах. А скорострельные малокалиберные пушки и пулеметы ДШК смахивали с небес «Лаптежников» и «Хейнкели-111», которые уже заходили в атаку. Либо – «достреливали» уже подбитые заградительным огнем самолеты с ненавистными паучьими крестами на крыльях.
Изначально противовоздушная оборона Сталинграда насчитывала 566 орудий и 470 зенитных пулеметов. Но потом к защитникам неба над волжским городом-крепостью подошло еще подкрепление. Зенитные расчеты обладали высокой боевой эффективностью – сказывались постоянные учения, фронтовая закалка и немалый боевой опыт.
Важную лепту внесли в противодействие немецким бомбардировщикам и краснозвездные «ястребки». Их было относительно немного, но легкокрылые «Яки», верткие «Ишачки», как называли истребители Поликарпова И-16, выбивали гитлеровских стервятников влет! Советские воздушные бойцы были мастерами неравных сражений в воздухе, мастерски владели крутыми маневрами высшего пилотажа, приемами воздушного боя и тактикой. Особенно отличались своим воздушным мастерством летчики знаменитого 9-го Гвардейского истребительного авиаполка. Командиром «полка асов» был известный воздушный боец Лев Шестаков. Именно он впервые использовал тактику эшелонирования пар истребителей по высоте. Это была та самая тактика, которую блестяще использовал и принял на Кубани Александр Покрышкин.
Особенно эффективными против немецких бомбардировщиков оказались тяжелые истребители Ла ГГ-3, вооруженные скорострельной 20-миллиметровой пушкой и парой крупнокалиберных, 12,7-миллиметровых пулеметов Березина. Общий залп такого мощного арсенала сразу же превращал «Хейнкель-111» или «Юнкерс-88» в пылающий факел. А ответный огонь воздушных стрелков фашистских бомбардировщиков не наносил особого вреда прочной деревянной, но негорючей конструкции советского истребителя.
Кроме того, в пылающем небе Сталинграда впервые в истории Великой Отечественной войны сражались и летчики-штрафники [9]. По-разному сложились нелегкие фронтовые судьбы военных летчиков-штрафников, но, как и в пехоте, отступать им было некуда. На изношенных самолетах они шли в бой, лишенные офицерских званий. Мастера воздушного боя – они сражались за честь, за право снова вернуться в крылатый строй наравне со всеми. Те, кто выживал в яростных воздушных боях с превосходящими силами Люфтваффе, как правило, возвращались – с новыми наградами и званиями, шли на повышение и передавали свой уникальный боевой опыт. Ну, а те, кому не повезло, – устремлялись с небосвода пылающим огненным факелом… И это тоже была фронтовая судьба – смерть забирала всех, и со званиями, и без них.
Изначально в небе над Сталинградом было сбито 120 гитлеровских самолетов. Но потом количество уничтоженных стервятников дошло до 300 с лишним. Многие немецкие самолеты взрывались на своих же бомбах, расшвыривая во все стороны пылающие адским пламенем обломки. Судьба выпрыгнувших с парашютами немецких пилотов была незавидной. От гигантских пожаров в небо поднимались мощные восходящие потоки раскаленного воздуха. Они швыряли не только парашюты, но даже тяжелые «бомберы» трясло, как в лихорадке, в потоках турбулентности! А «временно выжившие» под куполами парашютов пилоты Люфтваффе приземлялись прямо в адский костер. И сгорали заживо. Или же попадали в руки истребительных отрядов НКВД, милиции или народного ополчения. В последнем случае это означало высшую меру с немедленным исполнением.
Серьезные потери заметно охладили пыл «экспертов» Люфтваффе. Но все равно – Сталинград пылал!
* * *Горели не только здания, горели земля и Волга. Резервуары с нефтью были разрушены, но топливо из них откачали давным-давно. Но горели нефтеналивные баржи на реке и у причалов, пылали пароходы. Из огненной реки, в которую превратилась Волга, били по немецким самолетам зенитные пулеметы бронекатеров Волжской флотилии.
Разбушевавшаяся огненная стихия, казалось, поглотила все на своем пути. На улицах от пожаров стояла такая жара, что возгоралась одежда на людях, бежавших в укрытия. Гитлеровцы атакой отрезали у Мечетки главный водоподъемник, он был выведен из строя, и потому воды для тушения в основном сталинградском
