А остался первый этаж, выглядевший так, будто каменный великан ел дом, да не доел, оставив от этой «буханки» только надкусанные корочки. Горела мебель, стены, укрытые дорогими коврами и гобеленами, горело масло, вылившееся из фонарей и жаровен, горело дерево полов, а еще в воздухе явственно ощущался запах жареного мяса, от которого Олега едва не стошнило.
Одно дело палить куда-то вдаль из своей гаубицы, и другое — видеть то, что натворила твоя клятая гаубица. Куски тел, кишки, размазанные по стенам, кровь, еще живые, умирающие люди, которые стонут, ползая по руинам, и тянут к тебе руки, прося то ли пощады, то ли помощи, то ли смерти.
Война очень интересна по телевизору, когда сидишь на диване, пьешь пиво и знаешь, что через час ляжешь спать, чтобы завтра влиться в поток такого же, как ты, офисного планктона, отправляющегося в свой участок «Саргассова моря». И совсем другое — когда тебя убивает артиллерийский обстрел!
Тошнит, черт подери… ох-х-х…
Нет, не вырвало. Но комочек-то к горлу подкрался. Если бы не память Семига, которая исправно начала выдавать картинки битв, по сравнению с которыми эта была ничтожной, Олега точно бы полоскало минут двадцать, не меньше. Однако, при всех своих слабостях и земных пацифистских взглядах, Олег упорно карабкался по груде развалин с обнаженным мечом, и меч этот оказался в его руке совершенно автоматически, как платок в пальцах простудного больного.
Выскочил кто-то из-за камня, свистнул меч — башка слетела с плеч! Отлично!
Разные миры, разная жизнь. И чего теперь жалеть о том, чего нет?
Но никто не выскочил, никому не пришлось сносить голову с плеч. Чадный огонь с треском пожирал дерево, обугленные трупы людей съежились, приняв позу боксера, готовящегося к бою.
Олег видел такие трупы, когда посещал городской морг. Для врача морг — это не место ужаса и смерти, морг — это всего лишь учебный класс. Как называли раньше: «анатомический театр». И там были тоже трупы, побывавшие в огне. Может, потому реакция Олега на здешних «погорельцев» не была очень уж такой бурной. Врач видит за время работы всякое.
Сзади раздался шорох, Олег мгновенно развернулся, готовый ударить, но меч замер, не опустившись — Севия! Бледная, с закушенной губой, она смотрела на обгорелые трупы, не отрываясь, молча, и только секунд через десять спросила — натужным, хриплым голосом, будто сдерживая рвоту:
— Как будешь искать артефакт? А если его придавило?
— Или раздавило… — задумчиво протянул Олег, осматриваясь по сторонам.
— Раздавить его не могло! — уверенно заявила девушка, прикрывая рот рукой, будто собираясь удержать то, что просилось наружу. — Артефакты практически неуничтожимы! Его только специальная магия берет, ни меч, ни камень — ничего его даже не царапнет! Вот только как его найти? Может, он сейчас под камнями! И как ты собираешься его искать?
Олег не ответил. Он ЗНАЛ, что нужно сейчас сделать. И сделал это.
Закрыл глаза, сосредоточился, стараясь не отвлекаться на огонь, на трупы, на стоявшую позади него девушку, и… впал в транс. В такой транс, в который он входил, когда подключался к Океану Силы.
Помедлил немного и… «посмотрел» вокруг.
Нет, он не видел ничего из того, что можно рассмотреть только глазами. Магический взгляд — это совсем другое. Что именно — по большому счету не знает никто, это Олег помнил точно. Но только магическим взглядом можно было найти артефакт, который светился в бархатной темноте Космоса, как огромный прожектор, как громадная планета, залитая солнечными лучами.
Светились и другие «планетки». Оно и понятно — в таком доме, у человека, связанного с граберами, обязательно должны были быть артефакты — не такие дорогие, как этот, но все-таки артефакты. И все они светились в магическом пространстве.
И Олег пошел вперед. Медленно, осторожно, не разбирая дороги, но стараясь не споткнуться о препятствия. Под ногами что-то хлюпало, трещало, скользило, в нос били мерзкие запахи горелой плоти и нечистот, но Олег шел и шел, и казалось, будто идет только его тело, а он сам, такой маленький-маленький, сидит в черепной коробке гигантского робота и наблюдает за тем, как тот передвигается в пространстве.
По большому счету, так все и было — маленькая крупинка сознания Олега, поселившаяся в мозгу Сергара Семига, не управляла его телом, так и не сумев до конца врасти в него «корнями». Всему свое время, а его прошло еще слишком мало. Это Олег прекрасно осознавал. Ведь он в этом мире, в этом теле всего-то сутки!
Артефакт находился в самом центре здоровенного «костра», полыхающего так, что подойти к нему можно было максимум на пять-семь шагов. Скорее всего, это была спальня хозяина дома, а может — его кабинет.
Определить точнее было нельзя — то, что находилось в комнате, горело весело и давало такой жар, что позавидовала бы и мартеновская печь.
Мебель всегда горит именно так. Сухое дерево и лак, которым его покрыли, совсем не способствует затуханию реакции окисления, каковой и является горение.
Олег постоял возле огня, морщась и отворачивая лицо от пляшущих языков коварного пламени, раздуваемого ночным ветром, а потом сделал пассы руками — и в воздухе засветились два «скрипичных ключа» — один голубой, другой зеленый.
Еще один пасс, и…
Пламя потухло, будто кто-то накрыл его прозрачным, но непроницаемым для воздуха покрывалом. Теперь не было даже дыма — только черные уголья, на которых выступил белый налет, похожий на соль.
Белый налет лежал и на обгорелом скелете, который обхватывал артефакт обеими костлявыми руками.
Головы у скелета не было — череп был раздавлен здоровенным бревном, прижавшим к полу то, что осталось от головы. Это обугленное бревно тоже было покрыто инеем — холодным до такой температуры, что когда Олег сдуру потрогал белые блестящие кристаллы, у него тут же до боли онемели пальцы.
Руки скелета пришлось отрывать, наступая на них каблуком. Олег побрезговал трогать их. Да и опыт с инеем дал себя знать. Кости хрустели, руки покойника не хотели упускать драгоценную добычу, так что Олегу пришлось потрудиться, прежде чем он освободил артефакт из объятий мертвеца.
Уложив его в вещмешок,
