Плюс ко всему тот разбор нашего разговора с принцем, который провели для меня девочки. В общем, у меня появилась мысль, что этот аристократ по сути мало чем отличается от посаженного на хлебное место чинуши и банально приворовывает, в полной уверенности, что громкое имя и родовая честь не позволят никому схватить его за руку. Хотя, конечно, здесь лучше сказать по-умному: «Использует проходящие через замок финансовые потоки для личного обогащения». Или если по-русски: «Присосался к кормушке!»
Словно бы по волшебству после моего демарша жизнь резко наладилась. Как я подозревал, исключительно по причине того, что сам Карл-Фердинанд отдал наконец-то приказ своим людям заканчивать ломать комедию.
Впрочем, полагаться на добрую волю принца Прусского я не стал. Из ближайшей коммуны был вызван нотариус, который по всем правилам составил электронный контракт. Так называемую «Рабочую унию» или, по-местному, «Arbeitsgewerkschaft», договор на наем персонала, временно аннулирующий предыдущие рабочие и вассальные обязательства. По заверениям юриста, в случае его подписания на указанный срок, а мы с девочками выставили ровно год, человек, если не желал иметь проблем с надзорными органами, обязан был исполнять именно его, невзирая на предыдущие договоренности.
Конечно, по сути это была филькина грамота, ответственное выполнение условий которой целиком и полностью зависело от законопослушности подписавшего ее человека. К тому же аналогов подобных документов в Российской империи не имелось, даже не из-за менталитета, а из-за того, что подавляющее большинство населения были свободными имперскими подданными и жили на коронных землях.
Однако здесь, в Германии, да и вообще в Старой Европе, почти каждый клочок земли имел вполне конкретного владельца, а проживающие на нем люди априори являлись чьими-то вассалами, порой присягнувшими сюзерену, порой нет, но все равно ограниченными определенными правилами, в том числе связанными с рабочими контрактами.
Так что подобная практика «временной смены вассалитета» была просто необходима для нормальной работы как частных, так и государственных компаний. Ведь нередки были случаи, когда нужные специалисты так или иначе были связаны с конкурирующими родами, что вполне могло сказаться как на продуктивности работы, так и на отношениях в коллективе.
На данный момент замок Гогенцоллернов для меня был… скажем так – еще более бесполезным активом, нежели земли Деньских, «ключ» от которых я получил после дуэли на празднике у Лепестковых-Каменских. Жить я здесь не собирался, да и планов на его использование у меня пока что не было.
В идеале, конечно, стоило бы выгнать всех людей Карлуши и привезти из России своих, однако даже дома, за исключением двух вассалов-студентов, у меня с человеческими активами было ох как тяжко. Девочки, конечно, намекали мне, что если обратиться за помощью к их родственникам, род Лопатиных или Герциных с удовольствием окажет любую посильную помощь, вот только мне совершенно не хотелось влезать в долги, которые потом в любом случае придется отдавать. Да и зная ухватистость наших благородных, я откровенно опасался того, что в будущем, при необходимости, выкорчевывать их отсюда будет куда как сложнее, нежели даже самих Гогенцоллернов.
Так что в результате после небольшого семейного совета я решил остановиться на заключении «Рабочей унии» с уже трудоустроенными в замке людьми. Естественно, только теми, кто решится подписать ее добровольно. Таковых оказалось процентов семьдесят. Остальным же, либо особо упертым, либо по какой другой причине не пожелавшим поставить под документом свою электронную подпись, вечером сегодняшнего же дня было приказано покинуть замок.
Естественно, что тут же выяснилось, что идти-то им, собственно, некуда. Почти все уже успели прирасти к этому месту и связывали свои планы на будущее именно с ним, что, в общем-то, меня, как и моих девочек, нисколько не заботило. Если бы это были подданные Российской империи, я бы непременно проникся их проблемами и, наверное, постарался бы как-нибудь решить этот вопрос. Ну, или как минимум чувствовал бы себя неудобно, выгоняя людей на мороз и делая их, по сути, бомжами.
Но это были немцы, а к ним я не испытывал ровным счетом никаких чувств. Гуманизм в нашем мире – штука специфическая и распространяется только на соотечественников, коими я этих людей не считал. Да и вообще – у них был свой сюзерен, на плечи которого и ложилась обязанность заботиться о своих вассалах.
Именно это я и заявил в лицо Карлу-Фердинанду, когда тот в ярости ворвался в комнату, которую я отвел под свой кабинет.
– Но вы же немец! – рычал он, сверкая глазами.
– Уважаемый, я был, есть и буду русским, – холодно ответил я ему, поймав краем глаза обращенные на моего собеседника полные собственного превосходства и достоинства взгляд сестер-цесаревен, чаевничавших за небольшим ажурным столиком из темного дерева. – А то, что кто-то посчитал меня еще и немцем, пока что доставляет мне одни неудобства. И да, милейший. Если вы еще раз посмеете повысить голос в присутствии дам императорских кровей, то немедленно лишитесь того места, которым производите эти отвратительные звуки. Вы поняли меня, Карл-Фердинанд?
– Мальчишка! – прошипел мужчина, окончательно наливаясь кровью. – Ты смеешь мне угрожать?
– Угрожать? Вам? – мне почему-то вдруг действительно стало смешно. – Не слишком ли много вы о себе возомнили? О нет, любезный, я просто вас поставил в известность.
– Да я тебя, щенок, – заорал было принц выхватывая из чехла ПМК, и в этот момент в дверь кабинета громко и настойчиво постучали, а я почувствовал такое сильное возмущение сансары, что даже остановил руку, уже сомкнувшуюся на шее задергавшегося в захвате Карла-Фердинанда.
Все мое внимание теперь было привлечено к медленно открывающейся двери, из-за которой шли искажения такой силы, что будь я сам послабее, был бы сейчас похож на моих резко спавших с лица девочек, которые, соскочив со своих стульев, быстренько ретировались ко мне за спину. Внезапно давление спало, а в приоткрывшуюся дверь просунулась абсолютно лысая голова парня, может быть, на год-два старше меня.
– Простите, можно? – спросила голова на очень приличном русском языке, параллельно оглядывая комнату и на несколько секунд задержавшись взглядом на уроненных стульях и разлитом чае, посмотрела на меня и трясущихся за моей спиной девушек. – Ой-йо-йой. Нехорошо-то как получилось.
– Не помню, чтобы позволял, – ответил я, исподлобья рассматривая «голову», а затем отбросил от себя уже булькающего и слегка посиневшего, вцепившегося в мою руку скрюченными пальцами принца.
Да, чего уж я точно не ожидал, так это внезапно встретить здесь Кемпфер-Кайзера, ну или по-нашему Воеводу
