– Знаком, – кивнул император. – Потому и спрашиваю… Просто если он в очередной раз затеял какую-то свою игру, то его следует сразу прищучить. Не дай бог в будущем лбами столкнутся.
– Да выделиться парень хочет, – хмыкнул дед, вновь занимая диванчик. – Молодой еще, кровь горячая… Ему бы сейчас войну бы какую-нибудь или приключение, но чтобы имя и слава, как у старших товарищей, и грудь в орденах. Так, ребятки, было, есть и будет. Я как на ваши междусобойчики аватарские захаживать начал, так сразу заметил, что кто постарше, то и дело молодых авторитетом придавливают. Вот мальчик и брыкается.
– Ты просто Афросьева еще плохо знаешь, – тяжело вздохнул Сафронов. – Вон, у меня тоже иконостас не такой уж и большой, особенно если с твоим сравнивать, но…
– А ты вообще молчал бы! Себя в том же возрасте вспомни, – усмехнулся пенсионер. – У самого шило из задницы торчало, хоть силенок ты тогда еще и не набрал. Покуда Славка тебя к делу не пристроил, помнишь, что вытворял?
– Так, может? – задумчиво произнес император, и они с ректором переглянулись. – Андрей, а может, и правда займешься… Сам понимаешь, пускать Афросьевых в Канцелярию – все равно что лисий выводок к курам. А с министерским портфелем в руках он таких дел наворотит, что и представить страшно.
– Нет у меня таких мест, куда его посадить можно, – нахмурился тот. – На мой колледж даже не смотри! Да и не согласится он…
– Согласится или нет – дело десятое. Прикажу – побежит как миленький. И вообще он у тебя учился, Андрей, и лучше бы ему под твоим присмотром побыть. – Государь Всероссийский задумчиво потер подбородок. – А то, действительно, болтается Савка, как… в проруби. Все интриги какие-то мутит.
– Ваше величество! – жалобно воскликнул Сафронов. – Он же мне всех студенток пере… К тому же сам видишь, мне бы с Ефимовым справиться, а если еще и Афросьев на шее висеть будет!
– Ладно, – отмахнулся от него император и уже в который раз за день начал раскладывать перед собой какие-то бумаги. – Не к спеху это сейчас. Но ты, Андрей, подумай! Талантами Савелий не обделен, надо будет, я тебе финансирование увеличу…
– Искуситель ты, Святослав, – недовольно буркнул ректор и, вздохнув, приготовился слушать.
– Итак. Повторим, что мы имеем, – произнес государь, разглядывая документы, а затем отодвинул несколько листов в сторону. – Не будем сейчас о том, что уже сто раз обсуждали, так что инцидент с комой и обнаружением в Кузьме симбиопаразитического духа пока что оставим. Вернемся, если будет нужно, а так пока можно только гадать, как Жора провернул нечто подобное…
– Эксгумацию, кстати, сделали? – встрепенулся вдруг старик. – Лежит милок?
– Сделали, – кивнул император, – и у меня уже был очень неприятный разговор с Патриархом на эту тему. В частности, какого хрена неврожденного одаренного, до самой смерти бывшего воином седьмого ранга, не кремировали, а похоронили в гробу, пусть и с соблюдением ритуала. Тут, кстати, очень много возникает вопросов конкретно к твоему сыну, Иван Пахомыч. Именно он как батюшка проследить должен был.
– Васька… – поморщился пенсионер. – Дурной он совсем стал, как в мракобесие ударился. Но знаешь, Слава, не верю я, что он обязанностями своими пренебрег. Это церковники мутят что-то непонятное. Да и вообще, я тебе уже говорил! Странное все это дело, с чего это вдруг Варяжка, которого все давно мертвым считали, попом самозваным в той глуши заделался? Да еще так удачно все сложилось, что сместить его послали именно сынка моего непутевого? А он семью туда потащил!
– Работаем мы над этим, Иван Пахомыч, – скривился в свою очередь его величество, – но сам понимаешь, даже из-за Кузьмы с церковью ссориться нам не с руки. В любом случае что-нибудь наковыряем! Даже они не могли все так почистить, чтобы хвостов не осталось, а моим волчарам главное хоть какой заусенец найти, уж тогда потянем, и я так на Мефодия наеду, что он живо мне все выложит.
– А что, сейчас мало, что ли? – недовольно буркнул старик. – Вот Коба бы…
– Я тебе не Сталин! – отрезал император и, видя что пенсионер встрепенулся, поспешил перебить его, не дав завести свою любимую шарманку: – И я, Иван Пахомыч, уже говорил тебе, что действовать его методами – не намерен! У него была своя война, у меня своя! И голова у меня тоже своя! Всё! Закрыли этот вопрос. А по поводу Патриарха так ты сам подумай! Вызову я его с этим вопросом, и что он мне скажет? «На все Божья воля!», «Неисповедимы пути…» или «Непостижимы нам смертным помыслы Его!» И всё, хрен придерешься! Совпадение, мать его, и точка!
Ненадолго в кабинете повисла тишина. Наконец Сафронов, бросив мельком взгляд на часы, произнес:
– Может быть, продолжим? Роль церкви пока что не шибко понятна… А, кстати! Ты, твое величество, как-то обходишь этот вопрос, но что там старший Касимов нарыл про самого Варяга, когда тот исчез? Документы-то – под грифом, даже меня к ним не пустили.
Император какое-то время помолчал, а затем, тяжело вздохнув, качнул головой.
– Нераспространение позже у ординарца подпишете. Оба. – Он умолк, словно бы погрузившись в прошлое, а затем встрепенулся и продолжил: – Сорвался Жора. Не выдержал той ноши, что сам на себя возложил. Помните… был такой инцидент, «Бойня у Трубецких»? Тогда еще их родовой городок практически вырезали. Так вот, это была целиком и полностью его работа.
– А казнили тогда какого-то паренька, – задумчиво произнес пенсионер.
– Ну… казнили-то заслуженно. – Его величество посмотрел на окно. – Этот «паренек» двенадцать девчонок извел. Какой-то там заклин у него в голове произошел, когда аспект свой нащупал, вот он и решил, что он «крутой некромант». Все «баньши» хотел сделать и так прославиться. Долго следаков за нос водил, а девочки все гибли и гибли. Вот Варяг и не выдержал. Решил, что коли он – палач, то никто ему не нужен и он сам со всем справится. Уверовал в свою непогрешимость и исходил из принципа – что если не ловят, значит, не хотят. Начал копать, и не помню точно уж как, вышел на Павла Трубецкого, одного из самых старших сыновей рода, в те времена – майора полиции. И осудил – сразу весь род, а на следующий день новый труп на наспех сделанном некротическом капище нашли! Жора, как понял, что совершил, крыша у него и поехала. Собрался, написал прощальную записку с покаянием и исчез. Из нее-то мы и узнали, что он «отправился нести закон в земли беззакония!» А по факту – просто сбежал в Украинскую Зону. И с концами.
– М-да… –
