Да, конечно, его, Ичитаку, из-за этого даже среди «Ягуаров» считали жутким ретроградом, но право слово! Он же не заливал женам в уши золото и не надевал на лица золотую маску, как то делали в древности! А глаза – так правильно говорила богиня предкам, не нужны они тем, чья судьба рожать воинов! Им не в поле работать и не по дому хозяйничать – на все про все слуги есть, а так и искуса измены мужу учудить меньше… Предки вон еще пальцы на ступнях супругам обрезали, дабы жены по дому не бегали и полнели быстрее, а от того потомство сильнее было и здоровее!
Но да ладно! Не то сейчас важно. Главное, что боги тем, кто по их законам живет, силу дают великую, и Ичитака искренне верил в это. Не встречал он до сего дня человека, способного противостоять ему в бою. А уж тем более после того как меч его испил крови и забрал жизни аж трех человек. Нет, поговаривали, конечно, будто на летающих островах есть такие ляо, которым одинокий «Ягуар» не противник, но рыцарь считал это досужими россказнями. До сего дня.
Мужчина тихо зарычал от ярости, вспомнив свое позорное поражение, и, зло схватив со стола кубок, наполовину наполненный охлажденной человеческой кровью, в пару глотков влил его содержимое в себя. Немного полегчало, и даже боль на время отступила, а в голове прояснилось, когда дар богов теплой восстанавливающей волной пробежался от его желудка по всему телу, а затем вновь накатило, да так, что Ичитаку скрючило от очередного спазма.
Видимо, то была расплата за разбитый алтарь. Не желал покуда Кетцалькоатль исцелять своего верного воина. Не помогли даже осушенные до донышка две тыквы с чистейшей кровью настоящих ацтеков, которыми он запил «Мертвый Красный Сок», собранный жрецами с тел рабов, пораженных «плохими» болезнями, паразитами и гноем. Обычно этого было достаточно даже для того, чтобы вернуть «Ягуара» с того света, а не то чтобы вылечить подобную пустяковую рану… Вот только не в этот раз.
Тенью проскользнула в комнату немая рабыня с ведерком, полным колотого льда, и, замерев у дверного проема, стукнула небольшим битком по висящему у стены золоченому диску с изображением бога-властителя Ометекутли. Неожиданностью это для Ичитаки не стало. И так понятно было, что Солнцеувиденный Нечехуатл Манойя непременно примчится к нему, как только до него дойдет весть о случившемся. Вот только Рыцарь надеялся встретить своего тестя в другом состоянии.
– Пусть впустят, – махнул рукой мужчина, со стоном откидываясь на лежанку, и девушка, три раза ударив по диску, принялась хлопотать над ним, пересыпая побелевшими от холода руками ледяную крошку в кожаные мешочки и прикладывая их к телу хозяина.
– Дочь старшая моя, Козамалотл, похожа уже на луну и хорошеет с каждым днем! – произнес вошедший через минуту в комнату толстяк, одетый в богатую хламиду, перемотанную свободно развевающимися разноцветными тканями. – Это греет мой живот, Солнцевидевший Ичитака.
– У тебя хорошая дочь, ставшая мне прекрасной женой, Солнцеувиденный Нечехуатл! – через силу улыбнулся мужчина. – Она родила уже четырех сильных мальчиков и носит пятого, а после того, как он появится на свет, будет готова обрядиться в белые одежды и возлечь на жертвенный алтарь!
– Это… – Тень недовольства проскользнула по поблескивающему от пота лицу чиновника, но он быстро справился с собой и вновь расплылся в улыбке. – Отрадно слышать… Дабы не разорвалась связь наша, хочу я заменить ее Китлалминой, одной из младшеньких.
Ну да. Неудивительно. То, что Козамалотл пойдет под нож, его никак не касается и глупо из-за этого обижаться на зятя. Дочь его принесла семь девочек и всего четыре мальчика за четырнадцать лет брака, а потому судьба ее отправиться к богам. Сам Нечехуатл поступил так же с ее матерью, однако вполне естественно, что ему, как отцу, подобное известие не по душе. В конце концов, именно на его родовую кровь уже поглядывали искоса жрецы, как на неспособную родить для Империи много сильных воинов. Отсюда и желание оправдаться, откупившись младшенькой, в довесок к тому, что чиновнику просто выгоден союз с одним из «Ягуаров». Тем более единственным в городе. Вот только…
– Ей же всего двенадцать циклов? – превозмогая боль, удивленно произнес мужчина, приподнимаясь на локте. – Да и казалось мне, что не нравлюсь я ей… Я бы сказал, что она меня боится!
– Глупый ребенок, – развел руками Солнцеувиденный, без приглашения усаживаясь на соседнюю лежанку. – Чуть подрастет еще, пойдет первая кровь, и поймет свое счастье. Тобой же, как мне докладывали, она втайне восхищается, вот только страшится предстоящих ритуалов. Быть может…
– Исполнение заветов предков не подлежит обсуждению! – чуть резче, чем следовало бы, ответил Ичитака, а затем, глядя на скривившееся лицо тестя, словно бы укусившего лайм, постарался сгладить свою оплошность: – Лишь боги даруют воинам силу…
– Лишь боги, – кивнул чиновник. – Так ты согласен? Ритуал совершим по весне, а за два положенных года перед рождением первенца и раны затянутся, и в силу она войдет.
– Согласен… – кивнул Рыцарь. – Пусть будет так.
Можно сказать, что на этом официальное приветствие завершилось, и Нечехуатл, приняв из рук незаметно скользнувшей в комнату рабыни кубок с какучецлаки, маисовой брагой, настоянной на зернах кофе, с удовольствием пригубил его. Сам Ичитака, как настоящий «Ягуар», не ел и не пил ничего, кроме жертвенной крови, но в его доме всегда было в достатке еды и напитков, и он мог по праву гордиться тем, что в этих стенах готовилась лучшая какучецлаки во всем Атле, а может быть и в провинции.
– Зачем ты напал на того пса Империи? – словно бы невзначай спросил чиновник после недолгого молчания. – Я же специально предупредил тебя, что они пришли в город за головой жреца Итотия и жертвенной белоухой! И что ты выиграл от этого, Ичитака? Вон как тебя отделали!
– Не люблю я их, – ответил Рыцарь сквозь зубы. – Терпел, но не сдержался! Часто уж больно
