– Бекона бы. Побольше бекона и как минимум одно яйцо.
* * *Спустя некоторое время, придав себе чуть более презентабельный вид и хорошенько подкрепившись, Грета Хельсинг негромко постучала в дверь к Варни. За ней тихо зашевелились, и благозвучный, хоть и довольно слабый голос произнес:
– Войдите.
Грета вошла. Он лежал точно так же, как в прошлый раз: подоткнув под себя подушки, с разметавшимися спутанными волнами полуседых волос, но щеки у него стали чуть менее бледными, что радовало.
– Доброе утро, сэр Фрэнсис. Как вы себя чувствуете?
Когда она подошла к кровати, Варни поднял взгляд на нее. Грета подумала, что глаза у него и правда металлические: отлично описаны в том ужасном романе как «полированное олово». Она не была полностью уверена в своем первом впечатлении, но теперь увидела это ясно как день: зрачки у него были темного, сияющего серого цвета, словно поблекшее зеркало, и при движении ловили и отражали свет. Ей стало любопытно, чем вызван этот эффект и является ли он частью специфически вомпирской физиологии. Как и прекрасный голос. Это какое-то особое строение гортани, свойственное всем представителям данного вида, или же особенность самого Варни?
– Определенно бывало и хуже, Доктор, – сказал он так, что она ясно расслышала заглавное «Д». – А как вы сами? Насколько я понял со слов Ратвена, вы вчера вечером пережили пугающее нападение. Я очень надеюсь, что вы серьезно не пострадали.
Грета пожала плечами, снова делая над собой усилие, чтобы не потянуться к повязке на шее. «Серьезно не пострадали…» Он говорил так любезно – а она снова остро ощутила, что на ней джинсы и довольно поношенный свитер, а не воланы и кружева, которых словно требует этот дом и его обстановка. Вампиры и причудливые наряды просто идеально сочетались – тут уж ничего не поделаешь.
– Со мной все в порядке, – ответила она. – Дага меня только чуть оцарапала, а то, что на ней было, похоже, не причинило такого вреда, как вам. Под язык, пожалуйста.
Присев на край кровати, она вручила ему термометр.
Варни чуть сузил глаза, переводя взгляд с ее лица на шею, задержавшись на небольшой марлевой повязке, закрепленной на порезе, однако термометр принял послушно. Зубы у него были такими же белоснежными, как у Ратвена, однако прикус немного другим: верхние зубы перед клыками и сами клыки были чуть удлиненными. Вряд ли она забудет, как эти зубы ощерились на нее, когда она вывела его из лихорадочного забытья. Такое не может не остаться в памяти.
Термометр пискнул, и Грета забрала его посмотреть показания, радуясь как поводу отвлечься, так и самим цифрам.
– Очень неплохо, – объявила она. – Температура снизилась до двадцати восьми, а это намного лучше, чем было. Спали хорошо?
Варни поднял руку и бессильно ее уронил. Интересно, он сознает, какую картину собой представляет? Однако Грета вынуждена была признать, что этот жалкий жест был весьма действенным – вне зависимости от того, был ли он преднамеренным.
– Наверное, да, – проговорил он утомленно. – Никаких снов я не помню.
Клиническая картина тоже демонстрировала явное улучшение – по крайней мере, на данный момент. В шевелюре у него стало меньше седых волос и больше темных, что она уже прежде наблюдала как показатель улучшения состояния у нескольких видов сверхъестественных существ.
– Ну, похоже, сон пошел вам на пользу, – сообщила она. – Хочу снова посмотреть на рану, а потом мне надо будет поехать в приемную, но, скорее всего, я сумею привезти вам немного нужной крови.
Она склонилась над ним, от души радуясь тому, что волосы у нее ради разнообразия ведут себя прилично и не выбиваются из небрежного хвоста. Затянутыми в перчатки пальцами она бережно отделила пластырь, удерживавший марлю у него на ране, и опять обратила внимание на решетки шрамов, один на другом: записки довольно бурной жизни… Снова подумалось: «Масса проигранных дуэлей?»
Наконец пластырь отлип, она сняла марлевую подушечку, открывая рану, – и невольно улыбнулась при виде явного улучшения. Воспаление значительно уменьшилось, опухоль спала, а на концах крестообразного пореза уже появился струп, которого еще несколько часов назад не было.
– Прекрасно! – сказала она, отстраняясь и складывая использованную повязку аккуратным квадратиком. – Намного лучше. Я очень рада.
Варни скосил глаза на рану, явно удивился и снова посмотрел на нее. Грета и раньше сталкивалась с такой реакцией и понимала, что любому другому рана по-прежнему будет казаться довольно-таки неприятной, однако ей самой этот интенсивный процесс заживления принес глубокое облегчение.
– Ваш организм вполне удовлетворительно справляется с собственным восстановлением, хоть и гораздо медленнее, чем вы привыкли, – сообщила она ему, вскрывая стерильный перевязочный пакет. – Рана должна полностью закрыться предположительно к завтрашнему утру, и после этого вам можно будет вставать и начинать двигаться… но, спешу уточнить, в щадящем режиме.
Грета закрыла рану свежей повязкой, даже не сочтя нужным смазывать ее мазью, и встала, продолжая улыбаться.
– А пока у вас нет никаких пожеланий, помимо крови? Какой-нибудь особый чай? Занимательное, хотя и не познавательное, чтиво?
Он уставился на нее, а потом довольно неожиданно улыбнулся в ответ.
Глава 7
– Э… ну… доктор Хельсинг сказала, что вы бухгалтер.
– Совершенно верно. А что, вам он нужен?
– Нет. Я… я просто… э…
Крансвелл растерянно замолчал.
Фаститокалон чуть улыбнулся своим мыслям и на ходу ссутулился, глубже уходя в одолженное пальто. Ему приходилось тратить силы (хоть и совсем небольшие) на то, чтобы окружить их полем незаметности. Большую часть сил ему предстояло потратить на то, чтобы спрятать Крансвелла и бесценную ношу у него под курткой от охранников музея.
– Вы просто любезно поддерживаете беседу, а еще пытаетесь понять, почему я способен создавать магию, как я полагаю.
– А вы при этом не читаете мысли?
– Стараюсь этого не делать, просто в силу правил хорошего тона. Среди бухгалтеров магия не распространена. Если не считать того, что достаточно сложные математические теории в каких-то областях совпадают с магическими науками, большинство людей, рассчитывающих налоги и ведущих финансовый учет, не интересуются теоретической стороной вопроса.
Крансвелл продолжал внимательно смотреть на него.
– Мысль о магии меня не беспокоит, – сказал он, – потому что… черт, я же знаю, что есть вампиры, и оборотни, и всякие вещи, в которые обычные люди не верят, но… вы ведь не имеете дела с волшебными палочками и колпаками в звездах, так?
– Так, – согласился Фаститокалон, – не имею. Давайте скажем, что я раньше был демоном, и на этом остановимся, хорошо? Это очень длинная и совершенно неинтересная история. – Он демонстративно не смотрел на Крансвелла, надеясь избежать его возражений. – И я очень рад, что Грета сейчас убедила меня вернуться в замок Ратвена вместе с ней. Принимая во внимание, какой ущерб тот клинок нанес
