Ратвен уставился на нее. Зрачки у него стремительно расширялись и сокращались.
– Я – идиот! – объявил он.
– Прошу прощения?
– Идиот! Право, я должен был сообразить сразу же. Вы ведь, как и я, читали Гюго. А он чуть ли не половину проклятущей главы посвятил подробному описанию самого простого способа перемещения по городу, чтобы спастись от преследования!
Варни выпрямился.
– Но они же не пользуются канализацией?
– Смотрите.
Ратвен поискал и открыл карту основной системы стоков Лондона (датированную 1930 годом, что было не так уж и давно). Он вывел ее на карту современного Лондона, сделав полупрозрачной, чтобы они наложились друг на друга, и, развернув экран, продемонстрировал Варни результат. Все до единого маркеры мест убийства или нападения располагались на линиях стоков. Что было не так уж удивительно, поскольку стоки часто проходили под улицами, хоть и не полностью с ними совпадали.
– Думаю, теперь вопрос не в том, как они перемещаются, – сказал он, – а откуда приходят и куда уходят.
* * *Вернувшаяся с приема Грета принесла кровь и плюшки для всех обитателей дома, так что Ратвену не понадобилось выходить за пропитанием. «Ну и хорошо», – подумал он, имея в перспективе неприветливую холодную и дождливую ночь. Даже не существуй таинственных фанатиков с отравленными дагами, стремящихся его пырнуть, он не был бы рад выходить из дома в такую непогоду: для того чтобы сначала выбрать, а потом зачаровать кого-то, требовалось время, а потом еще надо было найти место, где бы их не потревожили в течение нескольких минут, которые ему требовались для питья. В дождь все это становилось еще противнее. И к тому же от сырости волосы у него начинали курчавиться.
Все собрались дома: вскоре после прихода Греты Крансвелл и Фаститокалон вернулись из музея, избавившись от бесценных книжных артефактов и увлеченные беседой о метафизике. Ратвен слушал их – сначала вполуха, а потом, заинтересовавшись, встал в дверях кухни и наблюдал, как Крансвелл поглощает выпечку, пока Фаститокалон объясняет ему, как устроены демоны.
Вскоре к Ратвену присоединилась Грета, и они понимающе переглянулись: оба они так и не решились задать Фаститокалону вопрос относительно его природы, хотя Ратвену это было любопытно уже несколько десятков лет. Не принято вот так брать и спрашивать старого друга о том, кто он такой. Возможно, на Крансвелла это не распространялось из-за того, что он только что с Фассом познакомился… А может, Крансвелла просто не волновало неприличие подобного вопроса. Как бы то ни было, слушать было необычайно интересно.
Как выяснилось, Небеса и Ад действительно существуют, хотя по большей части богословы заблуждались: обе стороны активно не конкурировали.
– Вы не охотитесь за душами, – повторил Крансвелл.
– Не охотимся. Ну… видите ли, это самое глубокое людское заблуждение, и я почти уверен, что Сэм оставил это так не случайно, но мы не стараемся активно заманивать людей в Ад. Ад просто обеспечивает муки или скуку – короче, именно то, что люди на самом глубоком подсознательном уровне считают для себя заслуженным.
Крансвелл уставился на него и замер, не дотянувшись до последней плюшки.
– Шутите? Ад такой, какой ты сам себе устраиваешь?
– Ну… не совсем. Ваша судьба вроде как такая, как вы подсознательно считаете правильным. – Он понурился. – Это не моя область. Я… был бухгалтером, а не консультантом по загробной жизни.
– А если ты атеист? – заинтересовалась Грета. – Что, если ты вообще не веришь в загробную жизнь и считаешь, что просто умираешь, разлагаешься и утилизируешься?
Фаститокалон повернулся к ней.
– Тогда примерно это и происходит, по-моему. Идея не в том, чтобы одна сторона заполучила больше душ, чем другая, и победила, словно это какие-то божественные шашки, а в том, что влияние и сила обеих сторон всегда остаются в равновесии. Равновесие невероятно важно. В противном случае происходят очень дурные вещи. Реки крови, огненные дожди, кони пожирают друг друга. В целом – то, чего следует избегать.
Ратвен решил, что Фаститокалон выглядит жутко усталым. Усталым и больным: Фассу все это давалось нелегко – сначала это мероприятие с артефактами, а теперь необходимость рассказывать всем такие вещи, которые, вероятно, положено оставлять в тайне. Едва он успел об этом подумать, как Фаститокалон раскашлялся, и Грета, отстранив Ратвена, прошла на кухню и поддержала его, прижав ладонь к спине.
– Тебе надо в постель, – заявила она, когда приступ кашля прошел. – Мне следовало отправить тебя туда сразу же, как ты вернулся из музея, но я это делаю хотя бы сейчас. Варни уже ушел.
– Угу, – сказал Фаститокалон, чуть приваливаясь к ее руке. – Я… не собираюсь спорить.
Ратвен бросил взгляд на Грету и увидел под маской врачебного спокойствия искру тревоги. Если Фаститокалон не начинает моментально возражать, что с ним все хорошо и нечего суетиться, – это дурной знак.
– Вот и хорошо, – похвалила она. – Иди. Я вскоре занесу тебе попить чего-нибудь бодрящего. Тебе не…
– Я в порядке, – перебил он и с небольшим усилием встал. – Полагаю, что смогу подняться по лестнице, не испустив дух.
Крансвелл поднял на него взгляд.
– Спасибо вам, – сказал он, – за… за эту штуку с музеем. Спасибо вам, Фаститокалон. Это было вроде как невероятно, и я глубоко вам благодарен.
Фаститокалон удивленно заморгал.
– А, ну… – отозвался он. – Не за что. Рад был помочь. Полезным быть так приятно.
* * *После того как Фаститокалон ушел спать, Ратвен приготовил ужин своим человеческим гостям, а когда помыл посуду, еще раз прошел проверить все запоры, так и не сумев справиться с неким неопределенным, но неотступным беспокойством. Он не мог ни на чем сосредоточиться. Впервые с начала всей этой истории он начал подумывать об отъезде из Лондона – может, в Шотландию, а может, куда-нибудь, где будет тепло и сухо, к живописным видам. Италия подошла бы. Или Греция. Ему нравилась Греция, пусть даже время его последнего пребывания в этой стране совпало с отнюдь не вызывавшей восхищения фазой его существования и он принял несколько очень неудачных решений, однако море там действительно имело цвет темного вина, а оливковые рощи благоухали, и в целом там было гораздо приятнее, чем в Лондоне в ноябре.
Ратвен отправил эту идею в раздел «в высшей степени несвоевременное». Побег не обсуждался.
Крансвелл с Гретой в столовой изучали результаты анализа того кусочка металла, который она извлекла из плеча сэра Фрэнсиса, так что он присоединился к ним. Стол был завален книгами – Ратвен даже практически позабыл, что покупал какие-то из них, пребывая в одной из своих готических фаз: ведьмовство, травники и… похоже, карманное издание чуши Монтегю Саммерса (о покупке этой книги он вообще не помнил). Контраст между их склоненными
