– Нам повелели, – сказал он. – Глас Божий.
Она кивнула.
– А что, если это не он? Что, если это не Бог, а нечто другое?
Он сморщился (что наверняка было больно при таких ожогах) и решительно покачал головой:
– Это богохульство.
Хорошо хоть игра в цитаты прекратилась.
– А что, если это нечто, притворяющееся Гласом и заставляющее вас делать за него всю грязную работу?
– Нет! – снова воскликнул он горестно, а потом уже тише повторил: – Нет…
Грета отодвинулась, не желая на него давить прямо сейчас.
– Неважно, – сказала она мягче. – Как я уже сказала, здесь вы в безопасности, и мы о вас позаботимся, пусть они и изгнали вас из своих рядов. Не надо сейчас об этом тревожиться.
– Отлучили, – промямлил он, но явно с меньшими страданиями.
– Ладно, отлучили. Я понимаю, что для вас это важно, но для нас это ничего не меняет. Мы вам в любом случае поможем.
Он поднял на нее взгляд, и, несмотря на жуткую голубую пустоту его глаз, Грете показалось, что на его лице промелькнуло нечто, похожее на надежду, хотя уже в следующую секунду там отражались только боль и горе. Ей подумалось, что ему и правда не могло быть больше двадцати пяти.
Когда он заговорил снова, голос изменился: он больше не принадлежал тому, кто играет какую-то заученную роль. Теперь говорил усталый, травмированный и испуганный человек.
– Все болит. Где мы?
– Набережная Виктории, – ответила она. – В доме, который принадлежит моему хорошему другу. Я сейчас дам вам болеутоляющее.
– Набережная. Челси, – сказал он.
Грета недоуменно моргнула.
– Тот же берег, правильно.
– Челси, – снова повторил он. – Что-то про… Челси. Не могу вспомнить…
– Ничего страшного, – успокоила Грета. – Не напрягайтесь. Все еще вспомнится.
По крайней мере, она на это надеялась. Хотелось надеяться, что он вспомнит какие-то детали, которые окажутся более полезными. Еще один тихий вздох – и та рука, которая была повреждена меньше, приподнялась и потянулась через кровать к ней. Грета застыла на месте и позволила горячечно-жарким пальцам найти ее руку, коснуться и сжать ее.
– Холодные руки, – сказал он. – Я горю. Не… не заставляйте меня возвращаться. Я не вынесу, не вынесу тот гул…
– Им вас не найти. Здесь вы в безопасности, – пообещала она, хотя и не была в этом твердо уверена.
Будут ли они все здесь в безопасности на самом деле, если «коллеги» этого человека – или та штука, которая ими управляет, – узнают о его местонахождении?
– Кто был… – его дыхание участилось, – мужчина. Белое лицо, черные волосы. Дал мне воду.
– Не волнуйтесь, – сказала Грета, стараясь наполнить свой голос спокойствием. – Все в порядке. Это был Ратвен. Мы в его доме.
– Демон?
– Нет, просто вампир.
Казалось, это поставило его в тупик.
– Нечисть! Дух мертвого, демона!
– Ну, все зависит от вашей точки зрения, – начала было она, но он слабо сжал ее руку, и она заткнулась.
– В… опасности.
– Что? От него? Уверяю вас, тут вы попали колом в небо…
– Нет! – Теперь его голос стал чуть раздраженным и гораздо более уверенным. – Он в опасности. Вы… все… все вы. Они хотят вас убить.
Грета воззрилась на него – исковерканное собрание шрамов в форме мужчины, – и к ней снова вернулась та неприятная мысль: что еще смотрит на нее из-за этого лица?
«…Хотят вас убить».
– Нам нужна ваша помощь, – сказала Грета, отмечая, насколько жалко звучит ее голос. – Прошу вас. Расскажите мне, что знаете.
– Не могу вспомнить, – ответил он, зажмуриваясь. – Не могу… Голубой свет, и гуденье, и оно… Господь, Глас Божий рек ему…
– Кому?
– Брату. Брату… Иоанну?
Попытка вспомнить давалась ему тяжело. Грета прикусила язык, прекращая расспросы.
– Ладно. Пока забудьте об этом, – посоветовала она. – Просто отдыхайте, хорошо? Вы здесь в безопасности. Мы вас защитим.
Казалось, он хотел возразить – но замолчал, тяжело дыша. Грета встала и обошла кровать, чтобы добавить ему в капельницу дозу болеутоляющего. Вскоре его лицо расслабилось: лекарство подействовало.
У нее появилась идея насчет того, как помочь ему вспомнить все, что им необходимо узнать, но для этого нужно заручиться содействием сэра Фрэнсиса Варни, а она отнюдь не была уверена в том, что им можно на это рассчитывать. Грета не раз ловила на себе странно-пристальный взгляд Варни: хотелось надеяться, что он не питает вражды к людям, оказывающим бывшему служителю «Меча Святости» медицинскую помощь, объединяя их с самими членами этого ордена. Если верить тому ужасному бульварному романчику, в прошлом Варни без колебаний убивал тех людей, которые ему досаждали, – или как минимум серьезно их травмировал. Говорилось, что в какой-то момент он в приступе ярости случайно прикончил собственного сына, – ей хотелось надеяться, что этот пристальный взгляд не является показателем близкой опасности.
Этот взгляд определенно отличался от того, как на нее смотрели Ратвен и Фаститокалон. Она сама толком не могла определить, как относится к этому.
Грета отмела эти мысли и просто осталась сидеть, наблюдая за своим безымянным пациентом и стараясь избавиться от ощущения, что какие-то невидимые силы все стремительнее выходят из-под контроля.
Она не могла бы сказать, сколько времени прошло, когда Крансвелл похлопал ее по плечу, заставив подскочить на месте.
– Извини, – сказал он. – Мне велено с ним посидеть. Если он очнется, можно задавать ему всякие вопросы?
В отсутствии у Крансвелла всяких внутренних тормозов было нечто успокаивающее.
– Нет, нельзя, – ответила она, вставая со стула. – Ты можешь задать ему несколько вопросов, но на самом деле ему сложно вспомнить что бы то ни было, помимо голубого света и того, что ему больно. Он хотя бы ушел от стадии библейских цитат, но говорит не слишком вразумительно. А еще он что-то упоминал про Челси. Я хочу попросить Варни его загипнотизировать.
– Варни – гипнотизер? Он показался мне просто меланхоликом.
– Десять очков за умное слово, но все вампиры имеют к этому некоторые способности. На самом деле я не знаю, как это действует, – это называют «подчинением», но довольно похоже на гипноз, чтобы быть полезным в сходных ситуациях. Ты, наверное, видел, как это делает Ратвен: зрачки у него начинают ритмично пульсировать, а тот, кто смотрит ему в глаза, становится таким рассеянно-улыбчивым. Ощущение такое, будто у тебя голова заполнена теплыми розовыми облаками.
Она один раз попросила Ратвена проделать это с ней – исключительно из научной любознательности, а потом еще раз, когда ее мучила жуткая мигрень, которая прошла на редкость стремительно. Подчинение, конечно, было охотничьим приемом, однако Грета не сочла нужным напоминать об этом Крансвеллу.
– Короче, – добавила она, – Ратвен это умеет, но далеко не так хорошо, как, по-моему, должно получаться у Варни, потому что… ты ведь видел его глаза? Они буквально зеркальные. Отлично описаны сочетанием «полированное олово». Хочется надеяться, что он согласится попытаться.
– Почти уверен, что он не откажет, если просить будешь ты.
Грета хмуро на него посмотрела:
– И как это надо понимать?
– Просто как наблюдение, – ответил Крансвелл, поднимая обе руки в жесте
