— Вы… — Я вскинулась, в ужасе думая, что, возможно, уже сейчас Замир мертв или искалечен.
— С ним все в порядке. Пока. И будет в порядке, если ты пойдешь со мной.
Я растерялась, не представляя, что мне сейчас делать. Все слишком далеко зашло. Я уже не понимала, чего ждать от Юрия. Он пугал меня, намеренно и жестоко, используя мой страх за ребенка в своих целях. Осознание этого внезапно успокоило. Будучи эмпатом, я нередко с презрением наблюдала за людьми, ставшими заложниками своих сиюминутных эмоций. Но сейчас сама оказалась не менее глупой. Нельзя действовать, руководствуясь страхом, нельзя идти на поводу у своей слабости. Глубоко вздохнув, я взяла себя в руки. Нет, Юрий блефует, пытается меня запугать. Я не поддамся.
— Я никуда с вами не пойду. И если вы…
Договорить не успела. На меня внезапно накатила слабость, в груди резко закололо. Покачнувшись, почти упала с кровати, в последний момент успев схватиться за гардарика.
— Не вовремя, — пробормотал сквозь зубы Юрий, укладывая меня на постель, а затем впился в губы поцелуем. В его прикосновении было все: сожаление и неутоленная страсть, желание наказать и в то же время мольба о прощении. Но больше всего в его поцелуе было горечи.
Горечь? Губы наемника действительно были покрыты чем-то горьким и неприятным на вкус. Это меня отрезвило, и я с силой укусила его, заставив отпустить.
— Любишь насилие, да? — прохрипел он, поднеся руку к своему рту.
— Вы пытаетесь отравить меня? — спросила я потрясенно.
— Нет. Лишь помочь. Тебе уже легче?
Я прислушалась к своим ощущениям. Дурнота и боль на самом деле уходили, зато появилась какая-то странная сонливость. Не удержавшись, зевнула и часто заморгала — глаза слипались.
— Побочный эффект, прости, — без какого либо сочувствия и сожаления сказал гардарик.
— Вы лишили меня дара, да? Теперь я стану… стану никому не нужной, — плаксиво протянула я.
— Не глупи, — голос Юрия звучал как сквозь туман, — ты бы этого просто не пережила. Я на время притупил твои способности, чтобы…
Для чего он это сделал, я уже не услышала, провалившись в сон.
Проснулась от резкой боли. Щеку жгло. Заморгала, привыкая к свету и растерянно глядя на мужчину, нависшего надо мной. Не Юрия, нет. Ядгара Альге. Лицо его, обычно спокойное, сейчас выражало почти весь спектр эмоций от облегчения до злости.
— Ч-что?
Язык до странности плохо слушался, а в теле была неприятная слабость.
— Это ты мне скажи. Охранник у дверей мертв, ты выглядишь ненамного лучше трупа, а дверной сканер сломан. Мне понадобилось пять минут, чтобы попасть внутрь собственных покоев.
Соображала я все еще плохо, но самое важное поняла.
— Охранник… мертв? Как?..
— Выясняется, — коротко ответил Альге, облегченно отпуская меня. Все это время он сжимал меня за плечи так крепко, что на коже наверняка останутся синяки. — Когда увидел тебя такой — неподвижной, бледной, — решил, что ты тоже умерла. Кронберг говорила мне, как плохо эмпаты воспринимают чужую смерть рядом с собой. А ты ведь еще не оправилась после Дали.
Значит, вот что это было! Я почувствовала, как человек по ту сторону двери умирает. И, переживи я опять чью-то смерть… Получается, Юрий все-таки спас меня, своим поцелуем не дав дару эспера меня погубить. Но почему стражник умер? Едва ли сам по себе…
Внезапно я догадалась. Юрий сказал, что отвел охране глаза, и я поверила. Но он врал. Чтобы попасть ко мне, Цехель отравил его. Чем-то таким, что действует не сразу, но делает беспомощным. Все это время, пока мы с Юрием говорили, стражник, темноволосый неулыбчивый мужчина, которого я и видела-то всего несколько раз, приближался к смерти все ближе и ближе. Но окончательно он должен был умереть после того, как я ушла бы с Юрием. «Не вовремя», — услышала я вновь голос гардарика. Конечно, я не должна была застать смерть охранника. Цехель просто не успел уговорить меня уйти и, напротив, вынужден был спасать. Все же в одном не обманывал: он на самом деле хотел мне помочь.
Но я все равно не могла больше оправдывать его. Не сейчас. Я еще слишком живо помнила угрозу в голосе наемника.
— Тай Цехель… был… здесь, — наконец выговорила я.
Взгляд Альге похолодел.
— Я знаю. Его уже ищут. Он что-то сделал тебе?
Покачала головой.
— Н-н-нет. Не знаю. Замир!
Император недоуменно нахмурился.
— Отвести тебя к нему?
— Проверьте, как он!
Не задавая вопросов, Ядгар что-то набрал на коме, подождал несколько секунд, вновь взглянул на экран и наконец успокаивающе кивнул мне.
— Он спит. Почему ты заволновалась о нем?
Как просто звучал вопрос, как сложно было на него ответить. Я замялась. Проклятье! Гардарик сильно испугал, показав истинного себя, и все же я до сих пор не могла рассказать всю правду о нем Альге. И ведь не только потому, что хотела защитить. В глубине души я понимала, что защищаю прежде всего себя. От гнева императора, от его разочарования. Но сейчас мое молчание грозило обернуться бедой.
— Вы возненавидите меня за то, что скрывала, но… я расскажу вам.
Запинаясь и путаясь, я поведала Ядгару все, что утаивала до этого. О его матери и потерянном даре. О способностях гардариков, об истинной цели Юрия. И о том, зачем он приходил ко мне. Альге слушал молча, полностью закрывшись. Не было ни отголоска его мыслей, ни чувств. Он снова превратился в ледяную глыбу, будто и не было последних дней, наполненных нежностью и заботой.
— Ты отказалась бежать с Юрием, — подытожил император, когда молчание стало невыносимым.
— Да.
— Но при этом размышляла, позволить ли гардарику забрать моего сына или лишить его дара.
— Я давно уже отказалась от этой идеи. Но да, изначально была готова так поступить.
— Ради мести?
— Нет, нет! — горячо возразила, комкая простыню. — Нет. Я просто
