– Что касается тебя, о Светоч Империи, – прорычал инструктор, грубо ткнув его в плечо, – не думай, что у тебя теперь будет что-то вроде каникул. Люди помирают постоянно, лучше запихни это в свою неподатливую черепушку! Если ты надеешься хотя бы на жалкую попытку пережить Халову Пробу, я бы рекомендовал тебе отвести мыслям об отце один час сегодня вечером и после этого вернуться к тренировкам.
Вот так и получилось, что в то время как Блоха, Фейн и дюжина других кеттрал понеслись над плещущей зыбью на северо-запад, к Аннуру, Валин с горсткой товарищей-кадетов, пристегнутый к когтям совсем другой птицы, летел на юг, обратно на острова. Разговаривать было почти невозможно из-за ветра в лицо и грохота крыльев гигантской птицы над головой, и Валин был благодарен за это подобие одиночества. Блоха появился и исчез настолько стремительно, доставил свои новости с таким минимумом предварительной подготовки, что Валину до сих пор казалось, будто смысл этих слов еще не до конца ему ясен.
«Император мертв»…
Он повторял их снова и снова, словно мог почувствовать их истинность по ощущениям в своей гортани, по вкусу на своем языке. Эдолийская гвардия должна была обеспечить безопасность его отцу – однако гвардия не могла присутствовать повсеместно, не могла отразить все удары.
Гендран писал: «Самый искусный воин, самый опытный стратег, самый одаренный полководец – все они кажутся неуязвимыми лишь до тех пор, пока удача не повернет против них. Не обольщайтесь: удача покидает любого, кто слишком часто встречается со смертью».
Но разумеется, Санлитун был мертв не из-за какой-то там долбаной удачи. «Предательство», – сказал Блоха. А это означало, что кто-то, а скорее всего, группа людей, составила заговор, чтобы обмануть и убить своего императора. И здесь Валин вновь возвращался мыслями к эдолийцу, которого он нашел в корабельном трюме всего лишь несколькими часами ранее. Не требовалось быть главой шпионской сети или военным гением, чтобы понять, что угроза жизни Валина была связана с убийством его отца-императора. Конечно, это выглядело очень похоже на осуществляемый тайно дворцовый переворот, целенаправленное устранение всех представителей семьи Малкенианов. Должно быть, Санлитун перед смертью обнаружил заговор и успел отрядить корабль с эдолийцами, которые должны были забрать и защитить его сына, но корабль попал в беду, и прозорливость Санлитуна не смогла его спасти. Кто-то хотел уничтожить династию Малкенианов – и, к своему ужасу, Валин понял, что им это удается. Кто-то собирался прийти за Валином, и не только за ним, но и за Каденом тоже. Даже Адер, возможно, грозила опасность, хотя она, будучи женщиной, и не могла претендовать на Нетесаный трон. Этот простой факт, столь раздражавший ее в детстве, сейчас мог спасти ей жизнь… Во всяком случае, Валин на это надеялся.
«Пресвятой Хал!» – мрачно подумал Валин. Сколь бы пугающей ни казалась мысль о том, что некие тайные убийцы охотятся за ним по всем Киринским островам, Каден находился в гораздо худшем положении. В конце концов, именно Каден, а не Валин, был обладателем золотых глаз. Каден, а не Валин был наследником трона – точнее, уже императором! И именно Каден, а не Валин сидел сейчас один-одинешенек в каком-то далеком монастыре, не прошедший никакой подготовки, никем не охраняемый, не имеющий представления о том, что происходит…
Выполнявший обязанности пилота Лейт – он располагался наверху, закрепленный на спине кеттрала сложной ременной упряжью, – приступил к крутому развороту. Подняв голову, Валин встретил взгляд Гвенны, пристегнутой к соседнему когтю. Развевающиеся рыжие волосы окружали ее голову, словно языки пламени. Из всех кадетов Гвенна, наверное, обладала самой обманчивой внешностью. Она была похожа скорее на дочь какого-нибудь пивовара, чем на солдата элитного подразделения – бледная веснушчатая кожа, легко обгорающая на солнце, кудрявые волосы, соблазнительные изгибы тела, которые совершенно не скрывала стандартная черная униформа. Однако внешность внешностью, а характер у нее был хуже почти любого из обитателей островов.
Уголки ее губ были опущены, лицо сосредоточенно – то ли она хмурилась, то ли это было выражение сострадания, по ней никогда не скажешь. «А вдруг она тоже в этом участвует?» – подумал Валин. Предположение казалось невероятным: чтобы в заговор высочайшего уровня, направленный на свержение самого влиятельного семейства в мире, был вовлечен обычный кадет, даже не прошедший Пробу? Тем не менее во взгляде зеленых глаз Гвенны была какая-то напряженность. Что она может значить? Давно ли девушка за ним наблюдает? Встретившись с ним глазами, Гвенна показала взглядом на пряжку, закреплявшую ремни его обвязки на толстой чешуйчатой лапе птицы. Валин взглянул в том направлении и обомлел: оказывается, он не застегнул крепление как следует! Если бы птица заложила крутой вираж, его могло бы оторвать от когтей и швырнуть в волны, плескавшиеся в тысяче шагов внизу, на верную гибель.
«Кентом клятый идиот! – выругал он себя, туго затянув ремень и коротким кивком поблагодарив Гвенну. – Кому понадобится тебя убивать, если ты сам готов об этом позаботиться!» Усилием воли Валин отогнал от себя опасения. Какие бы заговоры против него ни плелись, он ничем не мог им помешать, пока болтался в воздухе в своей упряжи. Когда ты пристегнут к птице, остается только отдыхать; поэтому он постарался поудобнее устроиться среди ремней, позволив усталым мышцам немного расслабиться, и отыскать толику того спокойствия, которое всегда ощущал, паря над волнами.
На уровне моря сейчас уже должно было быть жарко и влажно – день стоял из таких, когда рубашка прилипает к спине, а рукоять меча становится скользкой от пота, – однако Лейт вел птицу на высоте тысячи шагов над водой, где солнце грело, не обжигая, а огромные крылья кеттрала предоставляли достаточно тени для Валина, Гвенны и двух других кадетов, пристегнутых и балансирующих на огромных когтях. Он попробовал было закрыть глаза, но из этого не вышло ничего хорошего: перед его внутренним взором тут же встало лицо отца. Или это было лицо Кадена? Все, что он видел, – это золотые радужные оболочки, пылающие ярким пламенем, которые затем заливала хлынувшая из глазниц кровь.
Валин тряхнул головой, отгоняя видение, открыл глаза и принялся заново проверять поясной нож, короткие клинки и пряжку страховочного ремня, снова и
