— Да она не одна. Какого-то парня в балахоне с собой притащила.
В это время раздался перезвон, и Арингил замер.
— Батюшки! — прошептал он. — Миры разъединились. — Он ошеломленно посмотрел на Агнессу. — Я же вернуться не смогу.
Паренек в это время открыл глаза и во все горло закричал:
— Мама, у меня один глаз не видит!
…Артем выплыл из туманного забытья, с трудом открыл глаза и понял: видит он только одним, причем правым. Но даже одним глазом он сумел увидеть вонючее чудовище, видом напоминавшее человека и тащившего его за ногу. Не раздумывая, Артем согнул ноги и резко выбросил их вперед. Чудовище отцепилось и исчезло из поля зрения. В следующие несколько минут он, по всей видимости, умирал. Причем, как ему показалось, несколько раз. Он так решил, потому что периодически терял сознание, а когда приходил в себя, видел то черта с рожками, то ангела в белых одеяниях. Они тянули его каждый в свою сторону и ругались. Наверное, не решили, грешник он или праведник, подумал Артем. Но при этом попасть в ад он не горел желанием и стал искать руками за что-нибудь зацепиться. Нащупал чью-то руку и ухватился за нее. Сразу стало полегче.
— Да вылезай же! — услышал он хрипящий от усилий и натуги голос черта, вернее чертовки, и ответил:
— Не стану, мне еще с Богом пообщаться нужно.
Тут ангел заорал во все горло:
— Ему нельзя умирать!
— Ты слышала, что начальник сказал? — стараясь покрепче держаться за безжизненную руку, произнес Артем. — Мне нельзя умирать, так что катись отсюда в бездну.
Голова болела так, словно она была расколота надвое. Тут еще вопль резанул по нервам:
— Мама, у меня один глаз не видит!
А потом вновь наступила спасительная тьма.
Пришел он в себя уже лежа в телеге, которая неспешно катилась, покачиваясь и подпрыгивая на ухабах и кочках. Артем открыл глаза и опять понял, что видит только одним глазом. Наверное, к врачу везут, подумал он. Здорово абрек меня пырнул, слава богу, что хоть выжил. Только болит не низ живота, а голова, и, по-видимому, она перевязана. Сил потрогать ее не было, и поэтому он без движения продолжал лежать, размышляя над происшедшим. О каком брате говорил бандит? Неужели о тех, кого они положили в посадках? Тогда их сдали свои из полка. Продались, суки, со злостью подумал Артем. Имя, фамилию — все узнали. Батюшку жалко! Вспомнив отца Алексея, Артем чуть не заплакал. От гранат спасся, а вот от залетных — нет, ни за что, можно сказать, пострадал…
— Мама, у меня один глаз не видит! — неожиданно кто-то вновь закричал рядом, да так громко, что Артем вздрогнул и на пару секунд оглох.
— Ты че орешь? — не видя крикуна, спросил он и, нащупав, толкнул того в бок.
— А ты кто? — Кричавший перестал орать и стал шарить по нему рукой.
— Я Артем, а ты кто?
— А я Артам.
— Гляди-ка, Савул, маг сам с собой разговаривает. — Возница оглянулся на лежащего паренька и смотрящего открытыми глазами в голубое небо с перевязанный головой. — Видно, здорово его мертвяк по башке треснул.
Савул степенно шагал рядом с повозкой, держа кривое старенькое копье на плече.
— Да, маг оплошал, это же надо, вместо заклятия упокоения наложил благословение Хранителя! — Он громко рассмеялся. — Как мертвец запрыгал, заскакал — и страшно, и смешно. Такого танца даже Фрольт-мельник после трех жбанов эля не вытворял.
Паренек в это время спросил:
— Ты че орешь? — и уставился на Савула.
— Да я вроде, ваша милость, не шибко громко говорю, — ответил крестьянин.
— А ты кто? — вновь спросил маг, не сводя с него взгляда.
— Так Савул я, смотритель с поселкового кладбища.
А парень, словно не слушая его, сам себе ответил:
— Я — Артем. — И опять спросил: — А ты кто?
— Так Савул я, смотритель с поселкового кладбища, — озадаченно повторил мужик.
А маг опять повторил свое имя, переиначив его:
— А я — Артам. Ты чего орал?
— Снова здорово! — покачал головой возница. — Ты потише говори, — произнес он шепотом и посмотрел на Савула. Тот согласно закивал.
— Так, я вижу одним глазом, — сам себе ответил паренек и продолжил, вроде как успокаивая сам себя. — Я тоже вижу одним глазом, ты каким видишь, Артам? Я — левым. А ты? — Он смотрел на Савула требовательно и сурово.
— Так… я двумя, ваша милость, — ответил тихо крестьянин и переложил копье на другое плечо.
— Я вижу правым, — неожиданно поведал маг.
— Видит он! — проворчал возница. — То левым видит, то правым. Видимо, сотрясение у него мозгов произошло. Хорошо голова цела, а кость мертвяка хрясть — и вдребезги. Как он заклятия-то перепутал?! Понять не могу.
— Так они вчера с мельником Фрольтом упились до тифлингов, мы его из зерна в клети еле живого выкапывали, вот и перепутал спьяну.
Паренек словно прислушался и сурово спросил, продолжая ковырять взглядом смотрителя кладбища:
— Так ты пьешь? — Савул промолчал, обдумывая вопрос, а маг сам себе ответил: — Бывает, а кто не пьет? Ты, что ли? — И следом противоречиво, но твердо заявил: — Я не пью!
— О как! — засмеялся возница. — То пью, то не пью. Точно сотрясение.
— А ты, собственно, кто? — вновь спросил он Савула.
— Так Савул я, ваша милость, смотритель с поселкового кладбища, — терпеливо, в который раз повторил идущий и усмехнулся.
— Я — маг, вернее, ученик. Учусь в Аногурской магической школе первой ступени на втором годе обучения. А ты кто?
— Ну надо же! — изумился возница. — Никак он тебя, Савул, не запомнит. — Он посмотрел на паренька и предложил: — Может, треснем по башке, чтоб замолчал?
Савул осенил себя священной змейкой сверху вниз и ответил:
— Не дай Хранитель! Еще что-нибудь применит и проклянет, с него станет, — и он опасливо посмотрел на мага. И как заученную мантру, обреченно произнес: — Савул
