С другой стороны, все вокруг относились к Антону с уважением, и его ценность была для людей самим собой разумеющимся фактом. Он не раз и не два слышал от людей восторженные отзывы и слова благодарности: сотрудники ЭК восхищались тем, что Инженер Овечкин, будучи уникальным специалистом, не отсиживается за чужими спинами и рискует жизнью в чудовищно опасных экспедициях. И благодарили его за это, потому что с Инженером им гораздо спокойнее, ведь он наверняка способен исправить любую поломку, которая может стоить им жизни. Недаром Порфирьев всегда берет его с собой. Это показатель, красноречиво свидетельствующий о высокой квалификации Овечкина. Потому что все знают, как непросто попасть в сотрудники к Варягу.
Если смотреть правде в глаза, то в Центре Антона уважали и ценили все, особенно женщины второго уровня. Там он был вовсе кумиром, образцом идеального семьянина. Что вызывало тихую злобу Дилары. Семейная жизнь стала настолько токсичной, что находиться дома становилось хуже с каждым днем. Если кто и относился к Овечкину, как к дерьму, то это брилёвская хунта и, как ни печально, собственная жена. Иногда Антону казалось, что даже Порфирьев относится к нему лучше Дилары. Жена следила за каждым его взглядом, жестом и даже интонациями, которые он использовал в разговорах с женщинами, происходящими при ней. За каждую минуту задержки на работе Дилара едко и желчно выговаривала ему целый список претензий, сводящийся к тому, что он совсем не думает о сыне. Не может договориться о внеочередном осмотре ребенка у врача, не может обеспечить его всем необходимым, не может добиться люкса на первом уровне, хотя на втором уровне из сотрудников Центра давно не живет никто, кроме Порфирьева, Снегирёвой и Овечкиных. Но у Порфирьева президентский люкс, ему жаловаться не на что, а Снегирёва привязана к медотсеку. При этом она, если совсем устает без удобств, ходит в номер к Порфирьеву. И хотя самому капитану она еще ни разу не пригодилась, но в удобствах он ей не отказывает, так что Снегирёвой тоже, на взгляд Дилары, жаловаться не на что. Зато он, Овечкин, такой-сякой бесполезный, и если бы не она, то несчастный ребенок с ослабленным здоровьем давно ходил бы в рваных обносках.
Овечкин испустил тяжелый вздох. Это становится невыносимо. А в чем его вина?! Что ему не дают люкс? Он просил! Писал заявления на имя Брилёва, обращался к Карену, один раз даже наступил на горло собственной гордости и поговорил с Порфирьевым! Брилёв его заявления проигнорировал, Карен, злобно сверкая глазами, процедил «не положено», Порфирьев обещал уточнить у начальства. И на следующий день науточнял что-то невразумительное, мол, начальство сказало, что после аврала будет проведена глобальная перепланировка первого уровня, после которой у Овечкина будет возможность подать заявку на люкс. Но это будет одноместный люкс, точнее, люкс будет как люкс, но на одного жильца. Его жена и сын не являются сотрудниками Центра, поэтому начальство не позволит им жить на первом уровне. И самое интересное: Порфирьев, услышав это, заявил начальству, что Овечкин на такие условия не согласится никогда, и ОТКАЗАЛСЯ от предложения ЗА ОВЕЧКИНА! Офигеть! Все вояки реально тащатся от возможности вершить чужие судьбы! Хотя, тут Порфирьев, конечно, особо не ошибся, на такие условия как согласишься… От непрерывно источающей яд донельзя озлобленной Дилары Антон бы еще отдохнул, но Давида же не бросишь. Остается только ждать окончания этой самой перепланировки и пытаться подавать прошения снова.
Антон пытался объяснять это жене, но та даже слушать не хочет. У нее на все один ответ: вокруг тебя там, на первом, всякие шлюхи пачками крутятся, а ты и рад! Лучше бы о ребенке думал! Поймаю – глаза выцарапаю! У него на запястьях раны от ее ногтей уже не заживают, на медосмотре перед экспедицией Снегирёва даже задала вопрос, где он травмировался. Пришлось что-то соврать, не говорить же, что это собственная супруга проткнула ему кожу ногтями со злости! А ведь он договорился о приеме Давида вне очереди! Пускай не в тот же день и не сию минуту, но без очереди! Это вообще-то практически невозможно, но Снегирёва пошла ему навстречу. И весь теневой бизнес Дилары основан на его двойных нормах! Но это для нее не аргумент, типа, так и должно быть! Может, и должно, только что тогда аргумент?! То, что он всеми силами и под любыми предлогами старается провести на работе как можно больше времени, потому что возвращаться домой все равно что узнику концентрационного лагеря в крематорий?!
– Так везде?.. – тихий шепот сидящего рядом грузчика вывел Антона из тягостных размышлений.
Мужчина, на вид ровесник Овечкина, говорил напрямую, не включая рации и не отрывая взгляда от иллюминатора. В его глазах без труда читалось потрясение.
– Мы едем больше часа… – Он невольно поежился. – Вокруг нет даже руин… только бесконечная равнина из обломков, покрытых черным снегом… У меня была дача где-то в этих местах… Тут росли леса, все застроено населенными пунктами… коттеджи, высотные дома, где это все…
– Мы шли в «Подземстрой-1» из Москвы, – негромко произнес Овечкин. – Со станции метро «Смоленская». До Росрезерва пешком, потом на этом вездеходе. Так везде. Разница только в высоте слоя обломков. В черте городов она достигает пяти метров. Местами я видел и выше. Тут нечему удивляться. В эпицентре термоядерного взрыва большой мощности давление и температура превышают отметку в миллион атмосфер и градусов соответственно. А враждующие стороны засыпали друг друга ядерными зарядами в несколько слоев.
– Знаю, читал сводку инженерной команды… – нервно закивал мужчина. – Но не думал, что все это выглядит вот так! Мороз в минус пятьдесят, черный снег, смертельная радиация, океан пыли и темнота… это еще можно представить, я иногда
