– Пошли, – согласился Алексей, закидывая на плечо пулемет и мысленно хмыкая: смешно, когда срочку тянул, ни разу пулеметчиком не был, из штатного «ПКМ» только на стрельбище и пулял, да и не так чтобы слишком много. А тут, в прошлом, вон оно как вышло: без этой байды вроде как и неуютно себя чувствует, поскольку привык. Между прочим, уже третий по счету – меняет, как перчатки, понимаешь ли!
– Да, и вот еще чего спросить хотел, – секунду поколебавшись, негромко, словно кто-то мог их подслушать, сообщил контрразведчик, притормозив шагнувшего вперед Степанова. – Леш, а с Москвой из того радиоброневика никак нельзя было связаться?
– Не, никак нельзя, Михалыч! – отрицательно мотнул головой Алексей. – Далеко, не добивает он до столицы. Да если б и дотянулись – кому радировать? На деревню дедушке?
– Так в электронной энциклопедии же есть… – это самое «в электронной энциклопедии» особист произнес с совершенно непередаваемой интонацией – как уже не раз подмечал Леха, новые слова Батищеву нравились, и повторял он их каким-то… ну, особым, что ли, тоном.
– Что есть? – пожал плечами десантник. – Личный кремлевский номер товарища Сталина? Да есть такой, согласен. Но не с рации ж на него звонить? Невозможно это, сам знаешь, это ж тебе не мобильник. Тут проводная связь нужна. Да и как ты этот разговор себе вообще представляешь? «Здравия желаю, Иосиф Виссарионович, мы к вам из будущего прибыли, пришлите за нами самолет, пожалуйста»? Бред же, никто нас даже слушать не станет!
– Ну, я-то, положим, не из будущего, а здешний, так сказать. А что тогда не бред, Леша?
– Да не знаю я, Михалыч, не знаю! – вспылил Степанов. – С Локтевым вон советуйся, или, скорее, с Бергом. Я ж простой десантник, какой с меня спрос? Стрелять могу, танки взрывать – тоже. Даже, вон, самолет завалить ухитрился. А это – не ко мне, извини…
– Не шуми, разведка, – тяжело вздохнул тот. – Все я прекрасно понимаю, не дурак вроде. Вот только боюсь, пока до столицы доберемся, кучу времени потеряем. А время, сам видал, сейчас на вес не то что золота – алмазов!..
– Так, все, двинули, а то старлей уже нервничает, не слышишь, что ли? Или снова гарнитуру отключал, секретчик?
– Отключал, – слегка смутился Батищев. – Виноват, привычка такая.
– Чудак, так через мой микрофон все равно ж слышно! Да и смысл? Тут, так уж выходит, все свои – какие еще тайны?
– Мужики, ну вы это, ускорьтесь, что ли, а? – раздался в наушниках голос старшего лейтенанта. – Давайте живенько, уходим. Потом договорите.
Земля, далекое будущее, 2199 год
Пришедший по защищенной голосвязи вызов старого товарища, контр-адмирала Солонца, начальника отдела спецопераций флота, Владимира Анатольевича не удивил. После того, как в далеком прошлом пропала группа спецназа, посланная на розыск пропавшего ГПП-маяка и двоих провалившихся – с ума сойти! – в 1941 год человек из начала двадцать первого века, научный отдел уже которые сутки пребывал в состоянии тихой, хоть внешне и практически незаметной паники. Курировавшая ученых контрразведка, нужно полагать, тоже. Насколько понимал Панкеев, все подсознательно ждали, какая из теорий возобладает. Та, согласно которой любое изменение прошлого вызовет неминуемое изменение настоящего, или та, что предполагала «ответвление» новой ветви реальности, суть – создание параллельного мира, где вся человеческая история станет развиваться по некоему альтернативному сценарию. По-умному момент расхождения миров назывался «точкой бифуркации» или «узлом разделения».
Поскольку пока ничего ровным счетом не изменилось, хотя с момента отправки спецгруппы пошли вторые сутки, правы, вероятно, оказались приверженцы именно второй теории. Хоть и с оговорками – по мнению высоколобых умников, изменения истории могли нарастать лавинообразно, и пока оная лавина до двадцать третьего века просто не добралась. В рассуждениях ученых фигурировали и еще какие-то специфические термины, к примеру, «точка невозвращения», после прохождения которой изменения текущей реальности уже невозможно станет купировать, но в их суть адмирал флота даже не старался вникнуть – и без того проблем хватало. Подумать только: потерять в прошлом пятерых бойцов в полной экипировке и с оружием, технологии которого опережают тот мир на два с половиной столетия! И, самое главное, знающих, пусть и достаточно приблизительно, весь ход дальнейших событий, поскольку курс «история Великой Отечественной войны» входил в обязательную программу обучения! Разумеется, наивно полагать, что спецназовцы досконально его помнят, но что будет, если среди них найдется настоящий знаток истории? Интерес к той войне в среде профессиональных военных, несмотря на бездну прошедших лет, отчего-то до сих пор не ослабевает…
Еще и эти двое из начала двадцать первого века, парень и девушка!
В позавчерашнем отчете НОСИ [34] о них вовсе не упоминалось: тогда научники еще просто не знали, попал ли в прошлое кто-то из… гм, ну тоже прошлого, пусть и не столь отдаленного. Теперь, как выяснилось, знают. Попал. Точнее, попали. Сразу двое, парень-геолог и его то ли коллега, то ли подруга из геолого-разведочной партии, случайно наткнувшейся на маяк. Хорошо, хоть больше туда никого не закинуло и уже не закинет: все необходимые меры были немедленно приняты, гиперпространственного финишного бакена больше не существовало в природе. Но вот затем начались проблемы. Вернуться обратно спецназовцы не сумели – темпоральный портал, как назвали свою установку ученые, внезапно отключился, разрывая связь между временными потоками. И вот уже вторые сутки упорно не желал активироваться вновь. Возможно, за прошедшую ночь что-то изменилось, и Игорек сейчас его просветит?..
Отогнав промелькнувшие в мозгу воспоминания, Владимир Анатольевич принял сообщение. Выслушав контр-адмирала, коротко кивнул:
– Понял, сейчас буду. Конец связи.
Попасть в наиболее засекреченную часть лабораторного комплекса, обозначенную безликим цифровым индексом, оказалось непросто даже для начальника объединенного штаба. Личность адмирала Панкеева проверяли трижды. Впрочем, как и его товарища, имеющего к контрразведке, основавшей и курировавшей научный отдел, более чем прямое отношение. Первый раз на входе, второй – у лифта, опустившего офицеров на несколько уровней под землю. И там, и там хватило обычного чипа-удостоверения, взломать или подделать который, если верить системщикам (подчинявшимся все той же СКР, понятно), практически невозможно. Ну, и третий – непосредственно у дверей самой лаборатории, больше напоминавших взрывозащитные створы древних атомных бункеров высшей степени безопасности. И судя по толщине убравшихся в стены плит, ими же и являвшихся. Непонятно только, что именно они защищают: собственно лабораторию от несанкционированного проникновения извне – или весь остальной научный комплекс от нее? Если лабораторию, то зачем такие двери, которые и плазмой не пробьешь, вон, по периметру еще и сдвоенный силовой контур расположен, сейчас отключенный? А если наоборот… то как-то вовсе уж пугающе звучит. Пессимистично, так сказать…
Здесь
