– Выходит, что да, – подтвердил я вставая. – Вот только надо будет уточнить, все ли он получил, что хотел?
– Ты сейчас о ком именно речь ведешь? – Рози села на кровати, не обращая внимания на то, что одеяло почти не скрывало ее обнаженное тело. Хотя оно и понятно – какие секреты между нами могут быть? – О Монброне или о моем брате?
– Об обоих, – ответил я, натягивая штаны. – Одевайся, пошли новости узнаем.
Глава пятнадцатая
Помимо Гарольда за дверью обнаружился и Гейнард, он стоял рядом с моим другом и что-то негромко ему объяснял.
Скажу честно – на душе сразу стало как-то неуютно. Нет, он вроде дал понять, что ему до наших отношений дела нет, но все же…
– Братец, ты даже вышел к людям? – изумилась Рози, поправляя волосы. – Это событие надо отпраздновать. Ну или занести в какие-то фамильные хроники.
– Всегда ценил в своей сестре умение своевременно пошутить, – невозмутимо произнес Гейнард. – Да вот хоть бы даже если вспомнить, как остроумно она в свое время разделалась с задачкой, у которой, казалось, нет ответа. Фон Рут, вам это будет особенно интересно. Задумали нашу малютку Рози выдать замуж. Нашли хорошего жениха, разумеется, из старой фамилии, связи и положение которой были бы полезны нашему семейству. Ну а что ей он не понравился, само собой, никого не волновало…
– Гейнард, замолчи, – потребовала Рози. – Я все поняла. Извини.
– Да? – опечалился ее брат и подошел к ней. – А, по-моему, очень интересная история, тебя великолепно характеризует. Какой безукоризненный был расчет, как ты тогда все спланировала. Представьте себе, она некоего Жерара, между прочим, нашего кузена, обвела вокруг пальца и заставила его бросить вызов бедолаге-жениху, а после всю вину на него и спихнула! Бедолага даже был вынужден бежать из Асторга. Он ведь потом, по слухам, с собой покончил, когда получил письмо от тебя. Ну то, в котором было сказано, что все бывшее между вами для тебя ничего больше не значит. Или это все-таки не самоубийство было? Мне кто-то говорил, что ты по дороге в свой Вороний замок заскочила на денек в Туавиль, где красавчик Жерар Литон-Фюрьи как раз в то время и обретался.
– Я все поняла, братик, – почти по слогам проговорила Рози, опустив глаза вниз. – Прости меня.
– И помни, кто ты есть, – мягко, по-отечески посоветовал ей Гейнард и легко, почти невесомо хлестнул ее кончиками пальцев по щеке. – Всегда помни.
– Если вы еще раз так сделаете, то я вас убью, – сделав шаг вперед и оказавшись лицом к лицу братом моей суженой, сказал я. – Дела семьи – это дела семьи, я это знаю, и про то, что посторонним в них лезть не след, тоже осведомлен. Но, тем не менее, никогда так больше не поступайте.
Крепко сомневаюсь, что у меня получится подобное провернуть, а тем более после остаться в живых, но промолчать я не мог. Сам бы себе этого потом не простил. Не знаю, чем там у нас с Рози все закончится, но пока это моя женщина, ее никто пальцем не тронет.
– Эх, молодежь, – вздохнул Гейнард, которого, казалось, мои слова ничуть не тронули. – Все у вас так просто, все либо черное, либо белое. Не желаете вы понимать, что иногда цвета смешиваются, и образуют новую, совершенно невообразимую палитру, в которой не разберешь уже, где какая краска. Я сейчас не обидеть ее хотел, а напомнить, с кем, о чем и как следует разговаривать.
– И всё-таки, – старался выдерживать максимально дружелюбный тон я. – Вы ей старший брат, вы имеете полное право высказывать ей свое недовольство и требовать покорности, но бить не смейте.
– Эраст, я не в обиде на Гейнарда, – подергала меня за рукав Рози. – У нас в Асторге подобное нормальное явление. Меня вообще до тринадцати лет розгами пороли.
– Это правда, – подтвердил Гейнард. – У нас при экзекуции не делают различия между мальчиками и девочками. Если оплошал в чем-то, а после еще и попался, то будь любезен, заголи зад, ложись на лавку и получи свои заслуженные десять-двадцать розог. Причем при свидетелях. Иногда даже специально слуг сгоняют, чтобы они это видели. Отец считал, что так мы лучше прочувствуем свою вину.
– Не столько больно, сколько унизительно, – добавила Рози. – Когда меня пороли в последний раз, я чуть не умерла от стыда. У меня уже грудь была, а отец взял, и определил мне наказание в двадцать розог, причем не по заднице, а по спине. По пояс голой на лавке лежала, а все слуги дома вокруг стояли и смотрели.
– А некоторые еще и реплики отпускали, – подтвердил Гейнард. – Правда, потом самых разговорчивых какая-то болезнь за год всех прибрала. Лег слуга вечером спать, а утром и не проснулся. Особенно отец, помню, переживал из-за смерти мажордома, незаменимый был человек. Даже расследование учинил, помнишь, сестренка?
– И ничего не выяснил, – улыбнулась Рози как-то по-детски. – Да и старый он был уже, мажордом. Сам умер, что там было расследовать?
– К чему я это сказал, милейший Эраст, – по-дружески положил мне руку на плечо Гейнард. – Не спешите защищать Рози. Она сама прекрасно сможет о себе позаботиться. Но не могу не отметить то, что теперь мне стало гораздо спокойнее. Моя сестра под надежной защитой, и это очень хорошо.
Если издевка в этих словах и имелась, то она была изумительно глубоко запрятана. Я ее, по крайней мере, не почувствовал. Правда, Рози после этого изрядно покраснела, что для нее несвойственно.
– Итак, – еще раз похлопав меня по плечу, продолжил ее брат. – Господа, вам пора отправляться к королю. До дворца вас довезут в карете, ну а дальше ножками, ножками. Еще раз повторю то, что говорил месьору Монброну – никому во дворце не верьте, ничего там не ешьте и не пейте, если вам будут предлагать какую-то помощь какие-либо придворные, то тактично отказывайтесь от нее, напирайте на то, что верите в королевское правосудие. Дескать – король мудр, он и так во всем разберется.
– Ясно, – кивнул я. – А если пребывание там затянется, то нам что есть и пить?
– То, что соберут вам заботливые ручки моей сестры, – Гейнард цапнул руку Рози и облобызал
