Нет, правда, легкое головокружение было просто цветочками по сравнению с тем, как я себя чувствовала сутки назад.
И где моя одежда? Я под удивленным взглядом бабули обшарила тумбочку, заглянула под кровать и в туалет. Пусто. А убегать в начале декабря в пижамных штанах и футболке как-то не комильфо. Да и волосы, хоть и заплетенные в косу, требовали их причесать. В таком виде меня заберут и отправят уже в психушку или в полицию.
Черт!
— Бабуля, где мои вещи?
— В гардеробе, дорогая, а он в подвале. Уже закрыт. Я тут все разведала. Внизу неплохое кафе, могу пирожные принести.
— Мне нужен мобильный.
— А телефон твой у Хана, — проговорила бабуля, а я заскрипела зубами. — Он твою сумку взял и телефон.
Ну да, он мне уже сообщил, что вещи Дамаль у него.
— Я не хочу ехать с ним!
— Ева, это гормоны.
— Это инстинкт самосохранения! — рявкнула я, продолжая метаться по палате.
— Это он тебя сюда привел?
Бабуля при желании могла рявкнуть так, что приседали все вокруг. Вот и я села. Правда, частично из-за головокружения. Правильно, столько пролежать.
— Ева, тебя отвезут в безопасное место.
— Безопасное место — подальше от него.
Бабуля пробормотала несколько слов по-китайски. Я толком не поняла, так как этот язык знала только на уровне ругательств.
— Ева, хватит! Подумай не только о себе.
Стукнула дверь. Хан вошел, на ходу убирая в карман куртки мобильник.
— Поехали, у нас мало времени. Ева, твои вещи.
Говорил он сухо и отрывисто. Мои джинсы, свитер и пуховик оказались на кровати, а сам господин Инквизитор встал у дверей. Не сводя с меня внимательного взгляда. А из окна не выпрыгнуть, слишком высоко. Да и жить хочется.
— Я не буду переодеваться при посторонних.
— Я отец твоего ребенка.
— Так уверен?
Мне показалось или Хана слегка перекосило?
— Ева, замолчи!
Так, а вот от бабули я не ждала того, что она перейдет на другую сторону баррикад. А она ткнула в меня пальцем и отчеканила:
— Быстро одевайся, мы подождем снаружи. Хан, пошли, оставим истеричку в покое. Никуда она отсюда не денется.
— А как же вра… — начала я, но Хан перебил меня таким тоном, от которого мороз пошел по коже.
— Я уладил все дела с врачами. Одевайся.
Я машинально переоделась, провела рукой по волосам и поморщилась. Нет, душа мне не хватало, несмотря на ситуацию. Вот женщина, что с меня возьмешь. Практически похищают, а я думаю про душ и про то, что мне нужен увлажняющий крем.
В коридоре, где не спеша передвигались больные и пробегали медсестры, я предприняла еще одну попытку. Увидев знакомую рыжеволосую женщину, заорала:
— На помощь!
Но тут же заткнулась, так как вдруг отчетливо поняла: мне не помогут. А вот других людей под удар я смогу подставить.
Усилием воли запихнув бушующие гормоны поглубже, я выдохнула и пробормотала:
— Извините, голова закружилась.
Рыжеволосая Роза недовольно покосилась на Хана. Но, как я поняла, моим врачом был другой человек. Поэтому она лишь ограничилась парой вопросов и убежала дальше.
— Мы полетим? — спросила, когда мы вышли на улицу и сели в сильно тонированный автомобиль. Я таких прежде и не видела. Где Хан его достал?
— Тебе сейчас не стоит летать, — сообщил Инквизитор, усаживая меня и, как ребенка, пристегивая ремнем безопасности. Бабуля уже устраивалась на заднем сиденье и что-то весело напевала под нос. Для заложницы она выглядела слишком жизнерадостно.
И мне кажется, они как-то успели с Ханом сойтись в некоторых взглядах.
— И куда мы тогда?
«Вот так, Ева, правильно. Давай покончим с истериками, они все равно ни к чему хорошему не приводят, как правило. Для начала прощупаем почву, а там уже решим, что делать дальше».
Несмотря на то что внутри продолжала кипеть обида пополам с возмущением, я уже начинала рассуждать чуть разумнее, чем полчаса назад. Рядом с Ханом у меня есть возможность попытаться узнать побольше об Ордене. Как? Я придумаю. Обязательно придумаю.
— Мы поедем в одно место. Можешь пока поспать, ехать долго.
Мне казалось, что я не засну еще год. Но буквально через час, когда мы встали в очередную пробку, не выдержала и задремала. А потом и вовсе уснула так крепко, что проснулась, лишь когда машина остановилась и Хан осторожно тронул меня за плечо. Открыла глаза и увидела совсем близко от себя его лицо. Едва не улыбнулась, но вспомнила о ситуации и просто молча отодвинулась.
— Вылезай. Надо пересесть в другую машину.
Очень лаконично и доходчиво, да. Второй автомобиль казался несколько потрепанным, но вполне крепким. Тонировка совсем легкая, сиденья удобные и самое главное — тепло. А то я вдруг резко стала зябнуть. Поэтому просто села вперед, послушно глотнула протянутый мне чай и уставилась в окно. Говорить ни с кем не хотелось. Не сейчас. Я боялась, что опять сорвусь, а это мне так несвойственно.
За окном проносились уже несколько заснеженные леса и поля, какие-то мелкие деревушки, опять поля, холмы. Пейзаж казался серым из-за плотных туч, иногда начинался мелкий снег. И ветер. Я даже из машины ощущала его ледяные порывы и иногда ежилась.
Мы ехали очень долго. Успело стемнеть, дорогу освещали редкие фонари и фары проносившихся мимо машин. Я успела заметить, как буквально из-под колес нашей машины выпрыгнул заяц и умчался в темноту.
— Евушка, как ты? — спросила бабуля, которая всю дорогу занималась важным делом: слушала мантры в наушниках.
«Убивать хочу», — мысленно призналась я, а вслух проговорила:
— Все хорошо. Выспалась и прямо отдохнула.
— Дать тебе успокаивающие мотивы послушать?
«Нет! Я спокойна!»
— Давай! — согласилась как-то индифферентно.
Пусть думают, что я смирилась и испугалась.
* * *В городок мы въехали уже далеко за полночь. К тому времени мелкий снег превратился в здоровые хлопья. Они медленно кружились
