Глава 36
— Опять у тебя все не как у людей, — вздохнул Семичастный. — Вот чем тебе, например, профилакторий ЦК в Пицунде не нравится?
— Тем, что на самом деле он и до четырехзвездного египетского отеля не дотягивает. В двадцать первом веке, естественно. Зато природа сейчас изгажена куда меньше, чем тогда, и, значит, надо успеть воспользоваться моментом и пожить на ней.
— А о наших сотрудниках и сотрудницах ты подумал?
Услышав про сотрудниц, я на всякий случай специально для Антонова уточнил:
— У некоторых, не будем тыкать пальцем, в будущей Москве есть невеста.
— Да я что, я ничего, обойдусь, — вяло отбрехнулся духовный брат, а я продолжил беседу с председателем КГБ.
— Даже как-то странно такое слышать. Неужели твои офицеры настолько изнежились, что для них жизнь в палатке на берегу моря в августе есть мужественное преодоление трудностей и лишений? Ну пусть тогда у какой-нибудь местной бабки курятник снимают, что ли. — Да нетрудно им, но я тут раскатал губы под это дело параллельно с работой организовать людям отдых в приличном месте, а им, в отличие от тебя, проживание в таком пансионате показалось бы командировкой в рай. Ладно, и так, как ты предлагаешь, тоже сойдет. Только я бы советовал ехать не под Геленджик, а в Крым, в Новый свет. Фильм «Три плюс два» смотрел? Вот как раз туда, там достаточно изолированное место. И вам всем будет спокойней, и нам проще организовать охрану.
— Согласен, Новый Свет мне тоже нравится.
— Нормальный автомобиль взять все же не хочешь?
— Мой «Москвич» вполне нормальный. Никому из местных и в голову не придет, что на такой машине ездит член ЦК, депутат, член-корреспондент Академии Наук и вообще героический герой Скворцов. Борода вон, уже почти выросла, еще темные очки одену, и ни одна собака меня не узнает. Кстати, не знаешь, конкретно то место, где снималось «Три плюс два», сейчас свободно?
— Завтра буду знать. Хочешь остановиться именно там?
— Да. И, пожалуйста, нарисуй мне права на какую-нибудь вымышленную фамилию. А то ведь стоит только гаишникам один раз случайно тормознуть меня на трассе, и все, прощай, инкогнито. Мигом разболтают.
— Это можно. По поводу фамилии пожелания будут?
— Ну, например, я согласен временно стать Канцеленбогеном. Раппопорт тоже неплохо звучит.
— Морда у тебя не тянет на полноценного Раппопорта, — усмехнулся Семичастный. — Может, лучше не выделываться и побыть просто Астаховым? В общем, сделаем. И номера, наверное, лучше заменить на курские или харьковские. Дочерей обоих с собой возьмете?
— Пожалуй, ни одной, Вера считает, что маловаты они еще для таких путешествий. С ними ее родители посидят.
— Разумная женщина. Когда выезжаете?
— В воскресенье утром.
— Хорошо, тогда еще успеешь заехать к нам. В пятницу, например, тогда заодно и документы получишь.
— Заодно с чем?
— С торжественным вручением полковничьих погон.
— Как, прямо сразу из майоров?
— Да тебе же подполковника присвоили еще перед новым годом! Просто, наверное, никто не смог сказать, ты же был сильно занят. Подарки опять же получишь — два комплекта масок с ластами и подводное ружье. Все французское.
— А почему ружье только одно?
— Чтоб вы там под водой случайно друг друга не перестреляли.
Я, честно говоря, уже как-то отвык от отпусков. Последний полноценный у меня был давно, еще в шестьдесят шестом году. Правда, после полета на орбиту меня тоже попытались выпихнуть отдыхать, но я никуда не поехал, валялся на диване дома, а когда надоедало, гулял по лесу на другом берегу Пахры, и так пять дней подряд. Потом меня вызвали на работу.
Однако сейчас Брежнев, Шелепин и Косыгин хором заявили мне, чтобы я, как человек, на полные четыре недели отправился в какой-нибудь санаторий или пансионат. От этого удалось отбиться, а от самого отпуска я и не особо пытался. Мы с Верой решили вдвоем съездить на машине на юг, к морю.
Прядок движения напоминал тот, какой был в самой первой поездке, когда мы с будущей женой ездили к морю на мотоцикле. Только теперь на лидирующей «Яве» ехал сотрудник органов и по радио предупреждал нас о встречном транспорте при обгонах. А сзади, примерно в полукилометре, шла нарочито обшарпанная «Волга», в которой сидели еще четверо, но эти делали вид, что едут сами по себе и к нам никакого отношения не имеют.
Впрочем, одно довольно существенное отличие от всех прошлых поездок имелось — за рулем больше половины пути сидела Вера. В силу чего у меня было много времени смотреть по сторонам.
Почти в это же время — то есть на год позже, в семьдесят втором году — Антонов первый раз поехал на мотоцикле в Крым. И теперь у меня было с чем сравнивать.
Дороги остались теми же самыми, легковых машин стало немного больше, но существенно прибавилось мотоциклов, в основном «Яв». Я сначала не мог сообразить, как мое появление в этом мире могло привести к такому результату, но потом до меня дошло.
Здесь не было ввода советских войск в Чехословакию в шестьдесят восьмом году, да и сама «Пражская весна» пошла по совершенно другому сценарию. И, значит, «Явы» и запчасти к ним все это время исправно поставлялись в Союз, без имевшегося в мире Антонова почти полного перерыва с шестьдесят восьмого по семьдесят четвертый.
И, кажется, немного повысились цены. Антонов в первой поездке пару раз ухитрился пообедать в придорожных столовых за тридцать — тридцать пять копеек, а мы с Верой ниже полтинника на человека опуститься нигде не смогли, и не потому, что больше жрали.
Во время своей первой поездки Антонов в Новый Свет не заезжал. Из Белогорска он доехал до Красноселовки, а потом по горной грунтовке — до Приветного, и у моря повернул направо, в сторону Алушты. Мы же от Белогорска двинулись в Судак через Грушевку, то есть все время по асфальту. По той дороге я на машине, да еще и с женой, ехать не рискнул, хотя местные утверждали, что легковушка там
