И увидел, как огромная тень несется на стеклянную стену. Я же рванул наверх, слыша сзади звон посыпавшегося стекла, затем глухой удар. В одно мгновение преодолел шесть пролетов, седьмой вел на крышу. Хлипкая дверь поддалась с одного удара плечом и вылетела на крышу вместе со мной. Не останавливаясь, отталкиваясь руками от земли, рванул к противоположному краю крыши, пытаясь уйти как можно дальше.
Здесь, разворачиваясь, упал на колено, одним движением доставая гранатомет из-за спины. Несколько длинных-длинных секунд потратил на то, чтобы привести его в боевое положение. Напридумывают, суки!
Приложился к прицелу, наводя его на будку, замер. Даже не дышал.
Где же ты, тварь?! Где?!
Боясь больше всего, что элитник не протиснется в узкий дверной проем и придумает что-нибудь еще, я сквозь зубы матерился от смеси злости и страха. Расстояние метров двадцать-тридцать! Сдетонирует или нет граната? Должна, должна… Обязана, мать ее так!
Есть!
Будка взорвалась летящими в разные стороны кирпичами, остатками дверного косяка, пылью от кладки. Тварь же, вынеся переднюю стену хлипкого строения, совсем по-собачьи отряхнулась, замерла, видимо оценивая обстановку, пытаясь определить, куда делась прыткая добыча. Я же за миг до этого утопил безымянным и средним пальцами спусковой рычаг. Хлопок, шипение реактивной струи, дымная линия. Не наблюдая за результатом, отбросил в сторону ненужную трубу, сам закатываясь за кирпичный вентиляционный короб, закрывая уши руками. Молясь, чтобы попасть.
Грохнуло! Нормально так грохнуло! Пронеслась ударная волна, и я тут же вскочил, беря автомат на изготовку, хоть и понимая, что толку от него против этого монстра мало. Но мой глазомер меня не подвел, да и трудно промахнуться с такого расстояния и в такую цель. Противотанковая граната, с заявленной способностью пробития двести двадцать миллиметров танковой брони, угодила как нужно. И показала, что элитный монстр для советского оружейного гения чисто семечки. Попала она в грудную клетку, разворотила ее так, что даже массивная башка теперь держалась только на небольшом куске мяса с толстенной кожей. Тварь протащило до края крыши, и сейчас ее задние лапы свешивались через парапет, чуть подрагивая. Кругом все залито кровью. Неплохо, неплохо.
И тут же в доли секунды накатило странное бессилие, резко и разом! Повело так, едва на крышу не свалился. И это сейчас, когда, наоборот, должно от адреналина колотить. Странно! Мутило и голову кружило будь здоров. Неужели контузило? Захотелось живчика. Понимал, хоть и не время, но достал флягу и приложился к ней основательно. С каждым глотком будто силы вливались. Муть перед глазами пропала, в теле вновь стала возрождаться бодрость. Неплохой стимулятор!
Бой за это короткое время перешел в завершающую фазу, потому что не было больше истеричных заполошных очередей, не слышалось взрывов гранат. Изредка короткими очередями долбили «КПВТ», иногда работал «ПКТ». Значит, побеждали наши.
Только сейчас услышал, что меня вызывают по рации:
– Гранит – Вальтеру. Гранит – Вальтеру! Прием!
– Вальтер на связи.
– Оставайся на месте! Сиди тихо. Никуда не суйся. Как понял, прием!
– Вальтер – Граниту. Принял. Сижу тихо.
– Гранит – Дохлеру. Дохлер? Дохлер? Целеуказания давай! Твою мать, Дохлер! Ты уснул?.. Дохлер? – заорал вновь командир.
И тут заговорил толстяк:
– Гранит, на двадцать часов два пропана уходят…
– Принял. Хрен с ними!
– Гыча, на три часа во втором здании на первом этаже живой.
– Гыча, брать целым, – тут же поступил приказ Гранита.
– Каштан, две цели, люди, уходят за ДК на одиннадцать.
– Каштан, по возможности! – опять вмешался командир.
– Третьяк на двенадцать… чисто.
А дальше «чисто», «чисто», «взял», «один сотни сложил, второго спеленал», «чисто»… Труднее всего, оказалось, сидеть без дела после живца, словно обратно все ощущения включили. Остатки адреналина вновь бушевали в крови, требовали действий. Раз трофеи все мои, элитную тварь завалил я, значит, надо ее почистить. Пока она окончательно не свалилась вниз. И кто знает, будет ли потом время. Нашумели мы будь здоров, уходить надо отсюда.
Споровый мешок монстра поддавался заточенной до бритвенной остроты стали с трудом. Еще и было неудобно из-за костяной пластины, которая закрывала эту уязвимую часть тела. Терпение и труд все перетрут. Справился. Результат для меня был не особо впечатляющ, особенно после цементовской добычи у здания ФСБ, всего-то две жемчужины, красная и черная, восемь горошин и двадцать один споран. Еще здесь вместо уже привычной непонятной серой массы были уже виденные янтарные макароны. А нет, они не совсем такие, как в коробке. Менее насыщенного цвета, без узелков. Ладно, тоже заберу. Узнаем у Третьяка потом. Добычу собрал, распихал по контейнерам, а жемчужины убрал в ладанку. И тут же, будто этого и ждал, заговорил командир:
– Гранит – Вальтеру, выходи к технике. Вокруг все чисто!
– Вальтер – Граниту. Выхожу.
Чисто-то оно чисто, вот только спускался я и пробирался к так и стоящей на главной дороге колонне, пусть и частично сместившейся, готовый в любую секунду отрыть огонь на поражение. В прошлый раз тоже было все «нормуль», вот только едва хана не настала. И вообще, странная засада, почему технику не жгли?
Меня просто изумил конечный результат операции, точнее, количество убитых и раненых с нашей стороны. «Двухсотых» оказалось ноль целых ноль десятых. Тяжелых тоже ни одного. Леве опять прострелили еще одну ногу, но никакого дискомфорта, ни опасений ни сам пострадавший, ни бинтовавший его с сигаретой в зубах Гыча не высказывали. Третьяк тихо ругался и энергично растирал грудь: автоматная пуля угодила ему в пластину бронежилета, ребра не сломала, но звездануло хорошо. Гранита немного посекло осколками
