– Да вот же она! – удивился король, показывая нитку на манжете. – Смотрите внимательней!
– О! Извините! Сейчас обрежем! – произнес покрасневший Просперо, щелкая ржавыми ножницами. – Все, готово!
– Я действительно здоров, – улыбнулся король, после того как мы вкратце ввели его в курс дела. – Я снова здоров. Мои глаза меня не обманывают. Я никогда еще не чувствовал себя так хорошо. Хорошо, я согласен, чтобы мое государство стало частью земель… эм… Принца… Было бы неправильно королю отказываться от своих слов, особенно после того, сколько Принц для меня сделала. Спасибо вам… Большое спасибо!
– Н-да… – тихо произнес Фей, обнимая меня. – Кто-то кладет «спасибо» в карман, кто-то намазывает «спасибо» на хлебушек, кто-то выпивает из горлышка, а мы просто наносим «спасибо» на карту. Мышка, надо пометить территорию.
– Фу! – возмутилась я, с брезгливостью вспоминая «эритроциты в норме».
– Что ты имеешь против того, чтобы поставить галочку карандашиком на карте? – заметил крестный, возвращая нас обратно.
Да, сходили за покупками…
– Мышка, смотри, что у меня есть! – коварно заметил Фей, делая вид, что что-то держит двумя пальцами. – Твоя новая ночная рубашечка. Давай меряй. Надеюсь, с размером угадал… Не смотри на меня так. Я абсолютно серьезен. Или ты спишь в этой рубашке, или случайно, сама того не ведая, подпишешься под десятком законов, призывающих любить котиков на государственном уровне. Я даже детально опишу, как, в каком месте и сколько раз их нужно любить. Понимаю, выбор сложный, но очевидный. Так что давай, не стесняйся…
Глава девятнадцатая
Кошкин дом и понты для приезжих
– Предлагаю на гербе Принца изобразить кота! – сладко заметил Фей, загоняя меня в моральный угол и ставя на моральные колени, зачитывая целые абзацы, придуманные на ходу. Все кошачье население моей страны сразу навострило ушки.
– Вид сзади! – отбивалась я. – Исключительно сзади, чтобы сразу стало понятно, что это кот! Согласна! Будешь сам позировать! По частям! Мы тебя побреем, чтобы разглядеть там все детально! Я тебе там все пинцетом повыщипываю, чтобы больнее было, а потом мы посадим тебя и обведем!
– Мышка, это только начало! Котики признаются священными животными! – усмехнулся Фей, шурша бумажкой и не сводя с меня глаз.
– Если котик сдох, то все обязаны пройти мимо, вместо того чтобы обеспечить ему достойные похороны? Отлично! Я согласна! Пусть валяется! – парировала я, закусив губу и прикидывая, как бы половчее отобрать у него «законопроект».
– Официальной религией признается анимализм! – зачитал Фей, отталкивая меня хвостом, когда я попыталась отобрать у него бумажку.
С языка слетел похожий ответ-предложение. Все конфессии мира осудили меня за него. Зато Зигмунд Фрейд подмигнул.
– Ах так? – шутливо возмутился крестный. – Котики имеют право на лечение за государственный счет! Тем, кто их лечит, больничный не полагается! Сами виноваты!
– А зачем больничный? – осведомилась я, хитро глядя на кота.
– А ты когда-нибудь пробовала коту закапать в глаз или померить температуру? – ехидно заметил Фей. Я чувствовала себя королевой мира, глядя на кота с коварным превосходством активного пользователя лайфхаками.
– Проще простого! Трамбуешь кота в валенок мордой вверх или вниз, в зависимости от того, что лечить собираешься, сжимаешь валенок или сапог между коленями – и вуаля! Пациент готов к любым процедурам! Потом бросаешь кота вместе с валенком подальше и отбегаешь на безопасное расстояние!
Я показала ему язык, бросаясь в атаку. В итоге удалось вырвать часть корявой писанины.
– Верни обратно! – возмутился Фей, пытаясь меня достать, пока я прыгала на кровати, разрывая листики и посыпая его бумажным снежком. Он схватил меня хвостом, дернул вниз, и я упала на матрас, активно пытаясь отползти в сторону подушек. Одну подушку удалось подцепить рукой. Она же и стала моим единственным оружием против кошачьего произвола. Я сражалась героически и мужественно, всеми силами пытаясь спасти мир от воцарения кошкокульта. Древние египтяне смотрели с нескрываемым осуждением, гладя своих лысых, как коленка, кошастиков и закрывая им глаза загорелыми ладошками, дабы впечатлительные и злопамятные зверюшки не принимали все происходящее близко к сердцу. Я в очередной раз пошла в атаку, смеясь и прыгая на кровати. Потом меня предательски подкосили, повалили на кровать и попытались поймать, но я уползла. Схватив подушку, я увидела на ней что-то красное. И остановилась как вкопанная.
На подушке была кровь.
Я бросила подушку на кровать, перевела взгляд на свои руки. На левой красовалась огромная кровоточащая царапина. Фей замер, глядя на рану.
– Зачем ты меня поцарапал? Мы же просто играли? – Я стояла и смотрела на длинную багровую вздутую полоску на коже.
– Мышка… – прошептал он, глядя на свои руки. – Мышка… Это – не я… Я не мог такого сделать… Я… Мышка! Стой!
Мне было до слез обидно. Он меня поцарапал. Да, мы играли… У меня было хорошее настроение… Все было замечательно. Но это – не повод выпускать когти!
Я положила руку поверх царапины и вытерла кровь, но она тут же выступила снова. Я с глубокой обидой посмотрела в глаза Фею.
– Зачем ты это сделал? – спросила холодно. Прекрасное настроение вмиг улетучилось. В душе собирались огромные тучи. Пошел мерзкий, холодный, отрезвляющий дождь. Полил как из ведра, заполняя душу ледяной водой. Я почувствовала, как собравшаяся вода стала проситься наружу… Из глаз покатились слезы обиды.
– Мышка… – Фей закусил губу, не сводя с меня глаз. – Я не знаю, как это получилось… Может, случайно… Мышка… Дай посмотрю… Сильно болит?
– Пошел вон! – с омерзением прошипела я. Кровь начала потихоньку сворачиваться. Нет, царапина пустяковая. Но сам факт… – Все, поиграли… Спасибо…
Странное чувство. Как будто вся обида, которая хранилась в моей душе, складируясь пачками на ее задворках, мигом разархивировалась и теперь переполняет меня. Да я в жизни ни на кого так не обижалась!
– Мышка, если это сделал я, то прости. Я не хотел. Прости меня. Я мог случайно зацепить когтем, хотя со мной такого раньше не бывало, – прошептал крестный, глядя на кровь. Он попытался меня обнять, но я сделала шаг назад, бросая на него уничижительный взгляд.
– Не подходи ко мне! – тихо произнесла, чувствуя, что внутри плещется ядовито-ледовитый океан, который медленно выходит из берегов, стекая жгучими слезами по щекам. – Не трогай меня! Я не хочу, чтобы ты меня еще раз поцарапал. Мы же играли… За что?
– Мышка, ты меня слышишь? Если это сделал я, то прошу прощения… Дай сюда ручку, мы сейчас ее промоем и обработаем, а заодно посмотрим… Сильно больно? – Фей осторожно взял меня за руку, но я ее тут же вырвала, чувствуя смертельную обиду.
– Мышка, чего ты? – Он тяжело вздохнул и прижал уши, глядя на меня такими глазами, что создатели кота из Шрека быстро стали перерисовывать самую известную сцену, понимая, что лучше брать за основу не свежекастрированного кота, а провинившегося Фея.
– Не прощаю! – выпалила я, с
