Массив технической информации – схемы, последовательности алгоритмов функционирования, размещение технических средств, средств связи базы – дешифровке поддавался с трудом. Мозг Сауо слишком часто ссылался на факты, Хоаххину неизвестные, но для самого их носителя являющиеся естественными аксиомами. Было ясно одно – ворота базы, или силовой многоуровневый шлюз, можно было открыть снаружи именно с помощью того самого дешифратора, который еще там, на «острове», позволил им проходить через силовые барьеры, замаскированные под скалы. Однако здесь все было иначе. Ворота активировались только в определенное время суток. В полдень. И проход через них обеспечивался строго в том направлении, которое соответствовало функционалу входящего. Сауо мог свободно находиться в зоне технического обеспечения, Шарнаут, видимо тоже мог пройти через ворота, но по другим коридорам и в другом направлении. Охрана базы – низшие расы – также имела возможность прохода, но их пути никак не пересекались с путями приближенных. Если же обладатель дешифратора вообще не имел отношения к этой дисциплинированной Могущественными команде, то Хоаххин предполагал, что путь такового мог быть коротким и очень болезненным. Сможет ли пройти сам Хоаххин? Большой вопрос. Смогут ли пройти за ним парни? Вообще не вопрос. Не смогут. Значит, опять придется оставить их один на один с этой дружелюбной планетой. Сколько еще у них осталось зарядов в карабинах? Сколько воды? Сколько времени?
Ночь оказалась такой же длинной, как и день. Странно, но спрингеры больше не появлялись, и парни выдрыхлись вволю. Полковник же не сомкнул глаз, продолжая «потрошить» подсознание Сауо, и к утру, наконец, принял решение. Вариант имел столько же плюсов, сколько и минусов, но, как показалось Хоаххину, плюсов все же было несколько больше. Как только начало светать, Хоаххин «разбудил» НааДрогана и «попросил» его осторожно двигаться вдоль стены по направлению к северным воротам – шлюзу, который располагался практически там же, где все еще продолжали посапывать его «бойцы». Через полчаса Сауо подкрался вплотную к их лагерю и залег в траве чуть в стороне от того места, в котором ее накануне практически всю вытоптали голодные спрингеры. Первым проснулся Боцман и тут же, сняв с головы гермошлем, начал осматриваться, внимательно изучая окружающие базу холмы. Стервятники перелетели на другую сторону базы и «помогали» Хоаххину продолжать исследовать стену. Боцман, осмотрев холмы, принялся разглядывать Хоаххина, сидящего к нему в профиль, прислонившись спиной к стене. Потом приподнял небольшой камешек и коротким движением швырнул его в голову полковнику. Хоаххин таким же коротким движением правой руки перехватил летящий предмет в пяти сантиметрах от своего виска и, не оборачиваясь, швырнул его обратно. Камень, словно выпущенный из пращи, вонзился Боцману в ухо. Боцман ойкнул и поднял обе руки вверх, показывая пустые ладони разжатых перчаток скафандра.
– Сдаюсь! Сдаюсь! Какие планы на сегодняшний день?
Его негромкий голос так контрастировал с окружающей их тишиной, что разбудил остальных. Витя открыл глаза и стал разминать затекшие руки. Уголь потянулся, стукнулся шлемом о стену и, выпучив глаза, стал удивленно рассматривать остальных облаченных в бронепластик друзей.
– Где я?
– В Караганде…
Это проснулся Ариэль. Начал он с того, что перепроверил запасы съестного в своем скафандре и, грустно и обреченно, постучал кулаком по монолиту стены. Сауо продолжал послушно лежать в траве.
– Итак. Все в сборе? Сегодня будем штурмовать эту стену. Но перед этим прошу собраться с мыслями и ответить мне на несколько вопросов. Во-первых, кто не умеет пользоваться скафандром того типа, в котором вы все сейчас сидите? Во-вторых, кто не умеет пользоваться оружием, которое к этим скафандрам прилагалось? И, в‐третьих, кто не умеет быстро бегать по стенам вверх?
Хоаххин, не поворачивая головы, «осмотрел» несколько удивленных граждан, с недоумением вылупившихся друг на друга. Витя, как человек воспитанный, понял руку и озвучил, кажется, общее мнение:
– Все здесь присутствующие, кроме Ариэля, будучи прилежными учениками, посещали уроки по гражданской обороне. Управление скафандром типовое. Карабины тоже новизной не отличаются. То есть они как раз такие, какие были в оружейной комнате каждой средней школы Российской империи… А вот по стенам…
Хоаххин демонстративно повернулся к Арику:
– Что скажете?
Арик уныло посмотрел на монолит, уходящий высоко вверх, насколько хватало зрения. Хоаххин не стал дожидаться его ответа.
– Понял. На Новой Земле обетованной дети не только рождаются со знанием сразу четырех языков и основных постулатов макроэкономической модели современного общества, но и знакомятся с таким примитивным оружием, как лазерный карабин, еще до того, как начинают ходить в детский сад. А, значит, по стенам никто из вас бегать не умеет? И не нужно. Слушайте сюда…
План был настолько прост и очевиден, насколько же и совершенно необъясним с точки зрения его спутников. С одной стороны, Хоаххин понимал, что продолжать полностью скрывать свои возможности и глупо, и вредно одновременно. Даже совершенно безмозглый представитель человечества давно должен был задаться вопросом, каким образом этот «слепой» гражданин так лихо носится по холмам, так точно машет своим клинком и так детально может определить тип оружия, всего лишь приподняв его за длинный и тяжелый ствол. И то, что этот вопрос все еще не был ему задан, совсем не значило, что его попутчики имеют отношение именно к указанной выше группе. Собственно, утренний бросок камешком в лицо наглядно демонстрировал ему все то, о чем каждый из них думал, продолжая сдерживать свое любопытство, густо приправленное недоверием. С другой стороны, просто сказать им: «я вижу все, что видите вы», значило не сказать ничего. Такое объяснение может лишь усугубить ситуацию. То и дело поочередно проникая в подсознание своих друзей, Хоаххин знал, что для Арика и Угля его принадлежность к Детям Гнева частично объясняла странности его физиологии (ну мутант и мутант – что с него возьмешь). Для Виктора, как человека достаточно образованного, этот фактор не работал, и он просто стеснялся задать вопрос в лоб. Особенно же он стал стесняться
