До этого момента.
— То есть, — вновь раздался голос дракона в белоснежной мантии, — те, кого привел в университет лично магистр Воронир, всегда пользовались особыми привилегиями?!
Да два раза! Никаких привилегий вообще не было!
— Д-д-да, — неуверенно ответил Артон. Затем, после минутной паузы, добавил: — Но в основном до того, как магистр Аттинур занял пост ректора. Знаете, при нем изменилось очень многое, к примеру, наиболее удобные комнаты на втором этаже были переданы студентам-платникам, для них же учреждались дополнительные занятия и прочее. Что касается студентов-стипендиатов, их перестали набирать, а тех, кого приводил Воронир… мм-м…
— Выживали, — подобрал для него правильное слово ледяной дракон.
— Что-то в этом роде, — несколько смутился профессор Артон. Но тут же поспешил продолжить: — Знаете, я не могу осуждать магистра Аттинура — он заботился о сохранности университета. Видите ли, в прежние времена студенты не боялись экспериментировать, следствием чего время от времени становилось уничтожение то одной лаборатории, то другой, а то и целого корпуса. Многие студенты гибли, некоторые теряли магический дар, выгорая напрочь, собственно, после одной из наиболее масштабных катастроф магистр Воронир и был смещен с поста ректора, а его место занял магистр Аттинур.
— Даже так… — задумчиво протянул дракон. Затем скорее утверждающе, чем вопросительно, произнес: — Но при этом магистр Воронир сохранил свое влияние на руководство университета?
— Несомненно, да. — Профессор Артон отвечал так, что становилось ясно — он бы в целом предпочел промолчать. — Но видите ли, дело в том, что весь преподавательский состав, как, впрочем, и сам магистр Аттинур, ранее подчинялся магистру Ворониру, который сумел установить в университете крайне авторитарный режим. Ему не перечили. Возможно, изредка осмеливались высказаться против, но в целом… Понимаете, магистр Воронир, он… любой его приказ исполнялся мгновенно и без раздумий. Думать мы могли позже, но в момент приказа… приказ воспринимался сразу как руководство к действию.
— Как… странно.
— Да, вы знаете, теперь, когда мы подняли данный вопрос, я тоже ощутил некоторую странность… — расстроенно произнес Артон. А затем, повысив голос, вопросил: — Радович, зачем вам монография?
— Для личных целей, — ответила я, продолжив идти между стеллажами. И, чтобы это не прозвучало подозрительно, добавила: — В университете появился грасс. Он очень оголодал, и стараниями госпожа Иванны мне пришлось его кормить.
Пауза, в течение которой я шла, с некоторым трепетом касаясь пальцами корешков древних книг, и вопрос от профессора:
— То есть кто-то натравил грасса на вас, Радович?
— Да, — честно ответила я. Потом остановилась и удивленно крикнула: — А как вы догадались?
Профессор кричать не стал, просто усилил магией свой голос и ответил:
— Грассы после приказа, ломающего их волю и нацеливающего на уничтожение, способны есть только мясо жертвы. Обычно приказ держится пять суток, за это время обезумевшее от голода животное и пожирает жертву. Но лазейка кроется в самой формулировке «мясо жертвы». То есть жертва может просто накормить грасса мясом, и этого достаточно, чтобы приказ считался выполненным.
Артон помолчал и добавил:
— Знать вы этого не могли, я так полагаю, вы и о грассах ничего до сего дня не знали, раз явились сюда в поисках монографии. Кто подал вам идею покормить животное?
Остановившись, ответила:
— Госпожа Иванна.
— Да? — Профессор был очень удивлен. — Как она могла узнать о грассах? В момент тех событий она была подданной Бернского государства, а в дальнейшем информация была засекречена.
Даже понимая, что меня никто не видит, все равно молча развела руками и призналась:
— Она и не знала. Это все доброе сердце госпожи Иванны. Когда господин Ноштру обсыпал грасса мукой, всем стало очевидно, насколько зверь тощий. А дальше случилось закономерное — меня заставили накормить собаку, потому что из рук госпожи Иванны грасс ничего не ел.
Повисла пауза.
Я, помня о времени, поспешила в конец лаборатории и не остановилась, даже когда услышала голос дракона:
— Я правильно понял, что, повинуясь приступу жалости к животному, работники кухни совершенно бесчеловечно отправили ребенка кормить опасного монстра?!
В конце фразы прозвучало что-то угрожающее.
— О, не переживайте, — отмахнулся профессор Артон, — это всего лишь Радович. Естественно, если бы речь шла о ком-нибудь из родовитых студентов, никто бы не допустил подобное, а Радович… Что с ней сделается?
Действительно, и что со мной может сделаться?!
В следующее мгновение раздался хлопок, словно лопнул мыльный пузырь — это было уничтожено заклинание усиления голоса, так что дальнейшего разговора я не услышала.
Торопливо пробежавшись до конца стеллажей, я увидела нужный, литера «Г» позволила найти требуемую монографию, после чего я вышла из-за ряда стеллажей и уже опрометью бросилась на выход, очень надеясь не опоздать на пару.
Правда, пробегая мимо профессора и дракона, я несколько замедлилась, услышав обрывки почему-то крайне виноватого:
— Да вы не понимаете, госпожа Иванна, у нее просто такое сердце. Вы не знаете эту женщину, она и умертвие покормить возьмется, это же госпожа Иванна, а Радович явно использовала щит, это же Радович, она очень умная девочка, я…
Тут они оба увидели меня, и дракон перестал испепелять профессора мрачным взглядом, а я сочла своим долгом сказать:
— Госпожа Иванна замечательная женщина. А щит я использовала, только не тот, который следовало бы. Нужный мне работники кухни подсказали, к моему стыду, так что вы меня сильно переоцениваете, профессор Артон.
И тут прозвенел звонок.
Я сорвалась с места, придерживая мантию и уже понимая, как сильно мне сейчас влетит. Ой как сильно.
* * *Боялась напрасно.
Еще до того, как, стараясь совладать с дыханием, запыхавшаяся, я подняла руку, чтобы постучать в дверь, услышала раздавшееся за ней рокочущее:
— Что значит — драконы жрут девственниц?!
И возглас возмущенного преподавателя:
