Но затем Главнокомандующий продолжил, уже вновь тем пугающе-твердым почерком:
«Возьмите ваши ножнички, госпожа Радович, сейчас! Это приказ».
Даже не знаю, почему безропотно подчинилась. Сходила, взяла коробочку с ножничками, пилочкой и прочим, таким нужным любой девушке, даже такой, как я, инструментом, вернулась, вынула ножницы.
Не знаю, как Ирэнарн-Ррат-Эгиатар узнал, что я снова перед блокнотом, но, едва ножницы оказались в моих руках, на странице появилась запись:
«Оцарапайте кожу на указательном пальце правой руки, затем приложите его к этой странице. Без вопросов и возражений!»
А у меня были вопросы. И возражения тоже были! И…
«Иначе я прилечу и сделаю это сам, и мы с вами оба знаем, чем закончится наша встреча!» — с силой нажимая на грифель карандаша, написал Главнокомандующий.
И я молча поднесла острие к пальцу, зажмурившись, проткнула кожу, дождалась, пока капля выступившей крови станет достаточной для подтверждения магического отпечатка, и, поморщившись, приложила палец к бумаге.
Кровавый отпечаток, стоило мне убрать ладонь, полыхнул черным пламенем и исчез. Затем исчезли и все надписи. Посасывая окровавленный палец, я все ждала, что Ирэнарн снова будет командовать, давать указания или еще хоть что-нибудь… но блокнот продолжал демонстрировать лишь абсолютно чистую страницу.
И тишина…
Тишина…
Тишина…
Прозвучал сигнал к началу лекции, коридоры опустели, и начались занятия, а у меня было все так же пусто… и в душе, и в блокноте.
В конце концов, не выдержав, я написала:
«Господин Главнокомандующий, мне уже можно идти или я вам еще нужна?»
Секундное молчание — и медленно выведенное каллиграфическим почерком:
«Очень провокационный вопрос, госпожа Радович, не находите?»
Я перечитала свой вопрос, ничего в нем провокационного не нашла, но от чего-то покраснела.
Черный же дракон продолжил:
«Памятуя о том, что с аналогиями у вас не сложилось, отвечу более понятным для вас образом — в вашем вопросе слово „еще“ совершенно не отражает сложившейся ситуации. Замените его словом „всегда“, в этом случае написанное вами будет гораздо более приближено к действительности».
И… и все.
Все записи исчезли, словно их тут и не было, а мне более не написали ни слова. Вообще. И я бы, может, так и сидела, с какой-то необъяснимой болью в душе глядя на чистую страницу, если бы дверь в мою комнату не открылась, опять же без стука, впуская Зэрнура, задавшего мне всего один вопрос:
— Где монография?
Молча передала ему источник пугающей информации. Дракон так же молча взял его и вышел.
Я, посидев еще несколько минут, уже собиралась встать, закрыть блокнот, вернуть его в тайник, а самой вернуться на занятия, как вдруг в блокноте появился, как мне показалось, крайне злой вопрос:
«Госпожа Радович, кем вам приходится студент Вачовски?»
Вопрос застал врасплох, вогнал в тупик и вообще был не к месту. Мелькнула даже предательская, но очень соблазнительная мысль взять и закрыть блокнот, не отвечая, но я все же написала:
«Знакомым».
«Насколько близким знакомым? — было мгновенно выведено стремительным почерком и тут же добавлено: — Отвечать быстро!»
«Насколько? — неуверенно вывела я, даже не зная, что на это ответить, но, учитывая требование, стараясь ответить быстро. Быстро вышло только: — Ну… примерно, как вы».
Правда, я не стала добавлять, что в отличие от Главнокомандующего Владыка еще и закусить мной не против, но если по существу, то в принципе ответила правильно же. Точно правильно. И Гарр… в смысле, Вачовски не раскрыла, и Главнокомандующему написала чистую правду.
А вот Главнокомандующий мне больше не написал, ни правды, ни лжи, ни строчки, ни полстрочки, ни слова, ни полслова, ни вообще ничего.
Посидев еще немного, я все же закрыла блокнот, убрала его в тайник и отправилась на лекцию. Правда, мне бы сейчас очень не помешали слова древнего о том, что Главнокомандующий сам во всем разберется. Я очень опасалась, что Ирэнарн недооценивает угрозу, особенно после его издевательской аналогии с ножничками.
* * *Когда я подошла к двери, собираясь постучаться, меня сильно удивила тишина. Абсолютная тишина в аудитории. И я еще бы поняла такое, если бы, к примеру, шла лекция у магистра Аттинура, но профессор Ивас и тишина — это вещи несовместимые. Постучавшись, осторожно открыла дверь, опасливо заглянула в аудиторию, и… и все посмотрели на меня. Все. Вся группа, злой и почему-то старательно демонстрирующий обиду Вачовски и даже профессор Ивас. Все были злые и недовольные.
— Мм-м… а я могу не входить? — невольно вырвалось у меня.
— Обойдешься! Марш на свое место, Радович! — рявкнул на меня профессор Ивас.
И я мышкой юркнула в аудиторию.
Профессор же, отличавшийся весьма уважительным к студентам подходом в обучении и в целом бывший всегда доброжелательным и радушным, развернулся к Владыке, у которого сейчас с его иллюзорным Вачовски было совершенно одинаковое выражение лица, и как заорет:
— Слушай, ты, ошибка мироздания, еще раз для тех, чьим родителям вообще лучше было бы не встречаться, драконы жрут девственниц!!!
Судя по тону, уровню громкости заявления и наличию истерических ноток, данное утверждение для профессора уже стало чем-то личным, вроде догм типа «солнце восходит на востоке» и «за коротким летом следует долгая зима».
Вачовски, выдав издевательскую ухмылку в духе Владыки, произнес:
— Профессор, складывается впечатление, что вам в принципе неизвестен никакой иной интерес к девственницам, кроме гастрономического.
Ивас пошел некрасивыми красными пятнами.
Студенты в аудитории застыли, боясь не то чтобы пошевелиться, но даже и дышать громко. Все дело в том, что профессору Ивасу, при всем его добром и в целом миролюбивом характере, были свойственны вспышки ярости, при которых происходили неконтролируемые выбросы магии… Ничего смертельного, но у всей группы вполне себе был шанс выпрыгать из аудитории с зеленым цветом кожи и на жабьих лапках… или выползти. Вылететь еще никому не удавалось,
