— Обжорка, правда ты? — переспросила профессор.
А затем щелкнула пальцами, и серебристая пыльца осыпалась из-под потолка, обрисовывая контуры стоявшего перед ней грасса. И сразу стало ясно, что смотрела профессор не туда, в смысле, морда была повыше, гораздо выше.
— Обжорка! — Магистр Нарски, пошатнувшись, встала, и вот теперь ее лицо было на уровне морды пса. — Вот это ты вырос!
Голод, замахав хвостом, потянулся и лизнул ее в щеку, приветствуя.
— Да ты же огромный! — продолжала изумляться профессор. — Неужели опять к охотникам попал?!
На сей раз пес никакой радости не выражал, напротив, опустил морду, демонстрируя печаль и раскаяние.
— Как ты мог?! — возмутилась профессор. — Я же тебя лично, Обжорик, лично обучала, а ты?!
Голод… хотя какой он Голод, он целый Обжора, сказать на это ничего не смог и лишь стоял, все так же покаянно опустив голову.
— Не грусти, разберемся, — заверила его профессор, после чего оглядела уже одевшуюся группу и устало сказала: — На сегодня все свободны.
Затем, потрепав грасса по холке, мрачно спросила:
— У тебя нет желания закусить одним студентом?
Пес отрицательно покачал головой.
— Жаль, — совершенно искренне высказала профессор. — Очень жаль… придется другим способом.
И они ушли. Профессор и громадный серебристый пес, а вот мы всей группой остались, искренне недоумевая — у нас же после этой лекции еще и практические занятия должны были быть.
* * *Спустя часа три я сидела в своей комнате, шлифуя курсовую работу и время от времени попивая чай, который принесла с собой из столовой. Шлифовала я свой научный труд старательно и основательно. Время от времени стирая целые строки и переписывая предложения и формулировки заново. Мне нужен был высший бал по Иллюзорным явлениям, очень нужен был, только он мог стать пропуском на четвертый и ныне закрытый подземный уровень, где находилась вся учебная литература по магии иллюзий. Магии, которая по каким-то Триединый ведает причинам более в УМе не изучалась. Да и в целом после моего «путешествия» в Долину драконов я начала отмечать какую-то ущербность нашего обучения в Любережском Университете Магии. Почему нас оставили без знаний по иллюзиям? Почему вместо защитной магии, с которой начинается программа в любом обучающем владением силы учебном заведении, все щиты, которые изучали мы, фактически являлись либо атакующими, либо кратковременными, либо были только поддержкой для атакующих заклинаний. Далее — в нас не развивали умение дробно расходовать свой резерв. Ранее мне казалось это нормальным, но сейчас я понимала — нас приучали выкладываться при произнесении одного заклинания, и выкладываться полностью. Почему? Раньше я считала, что это из-за ориентированности университета на обеспеченных студентов — у них всегда имелись при себе родовые артефакты и храны энергии, но сейчас…
В двери постучали, когда я поняла, что еще секунда размышлений, и с кончика пера на мою идеальную курсовую упадет капля чернил и там появится явно не вписывающаяся в формат исследований клякса.
— Да-да, — откликнулась на стук, подумав, что это явно не драконы.
У тех была привычка входить без стука и вообще намеков на свое появление.
Дверь распахнулась, впуская огромный поднос с мясом, после еще более огромного серебристого пса, а вот затем, к моему удивлению, на пороге комнаты показалась профессор Нарски с внушительной железной, в деревянной оплетке кружкой, являющейся точной копией моей собственной. То есть госпожа Иванна и магистра без «вкусного наваристого травяного чая» не оставила. Все-таки удивительной доброты женщина.
— Можно зайти? — поинтересовалась профессор.
— Да-да, конечно! — засуетилась я, накладывая стабилизирующее на исправленную информацию и следом охранное заклинание на курсовую. — Проходите, я вам сейчас стул освобожу.
Просто стул у меня был всего один.
— Да нет-нет, сиди, — попыталась было возразить магистр Нарски.
Но мне в любом случае нужно было кормить недвусмысленно заявившегося с подносом Голода, так что возражений более с ее стороны не последовало, и магистр Мстислава устроилась за столом, в то время как я, закрыв двери и ополоснув руки, села на пол, чтобы кормить грасса из пододвинутого им подноса.
— Надо же, совсем не боишься, — попивая чай, заметила профессор.
— Он же умный, — пояснила я, протягивая Голоду очередной кусок мяса.
— Умным я бы его не назвала, — хмыкнула магистр Нарски. — Термин «условно-разумное существо» подходит ему больше.
Голод, укоризненно глянув на нее, вернулся к еде.
— На правду не обижаются, — ничуть не смутилась Мстислава.
Я ничего не сказала, чувствуя себя очень неловко и пытаясь догадаться о причинах, побудивших профессора прийти ко мне. Причины явно были. Несомненно, были. Иначе зачем на ее безымянном пальце кольцо с камнем Правды, причем на неприметном колечке с черным камнем массивная иллюзия с крупным изумрудом. Внезапно поняла, что знаю этот перстень — он у магистра Аттинура всегда лежал в верхнем ящике стола, и он нередко надевал его, когда я приходила… ну, теперь, я понимаю зачем.
— Я хотела поговорить с тобой, — начала с нейтрального магистр Нарски.
Внутренне напрягшись, я кивнула и продолжила кормить грасса, ожидая самых неприятных вопросов — о драконах. Они и начались:
— Ты ничего не рассказала магистру Аттинуру, и присутствующие тут драконы в принципе не позволили этого сделать, но я надеюсь, ты ответишь мне: Гаррат-Ррат-Эгиатар выжил?
Вопрос был прямым. Кольцо с камнем Правды не позволяло даже подумать о лжи. Я искренне понадеялась, что не причиню никакого вреда драконам, если отвечу искренне:
— Иначе я бы не вернулась в УМ, а остальные студенты — по своим учебным заведениям, — спокойно сообщила магистру.
Профессор даже не взглянула на свой перстень, согласившись с разумностью моего заявления. Я же напряженно ожидала продолжения допроса, но как оказалось — напрасно.
— С одной стороны, искренне жаль, — задумчиво произнесла магистр Нарски, — с другой — одним грузом на моей душе меньше.
Замерев на мгновение, я подняла голову и недоуменно посмотрела на профессора. Мстислава Нарски сидела, попивая чай и глядя куда-то в никуда.
— Причиной заражения Владыки была я, — сделала она неожиданное признание.
Хорошо, что я сидела на полу. Просто вот очень хорошо, иначе бы свалилась.
— Знаешь, — продолжила, глядя
