Брезгливо скривившись, Гаррат произнес:
— Видел бы он меня в чем мать родила, обзавелся бы психологической травмой на всю жизнь. Комплекс неполноценности, знаешь ли, серьезная штука.
И вот после этого преспокойно направился к столу, завтракать. По пути бросив мне:
— Вкусняшка, а ты почему сидишь и краснеешь? Тебе, может, нужно куда, а? Ты говори, не стесняйся.
И он уселся за стол, подкатал рукава и принялся наворачивать гуся, зажаренного целиком и начиненного грибами. Учитывая размеры, птицу явно готовили для более расширенной трапезы, нежели непомерные аппетиты одного конкретного студента, а значит, призрак Берг все вот это кулинарное изобилие попросту выкрал прямо с кухни. Надеюсь, хоть не со стола накрытого уже… Хотя о чем это я вообще?! Вот меньше всего меня сейчас чей-то стол интересовал. И, разъяренно поднявшись, я произнесла обвинительное:
— Вы!!!
Гаррат обглодал мясо с гусиного бедра, несколько недоуменно глядя на меня, затем, судя по ухмылке, до него дошла причина моей ярости, и дракон, прожевав, произнес:
— Ты чего?
Я продолжала гневно смотреть на него. Владыка же, оторвав у гуся и вторую ногу, глянул на дверь, затем на меня, а после соизволил догадаться:
— А-а, ты вроде как из-за репутации расстроилась?
Вроде как?!
— Расслабься, — милостиво дозволил дракон, примеряясь как бы от лапы откусить поудобнее, — сейчас я тебя в лесу натаскаю по левитации, и мы поженимся, думаю, еще до возвращения обратно в университет. Так что, вкусняшка, твоей репутации ничего не угрожает.
И вот после этого я снова рухнула на постель.
Владыка же вгрызся во второе гусиное бедро, оторвал кусок мяса, прожевал, сглотнул и продолжил, отложив хорошо прожаренную конечность и отрезая ломоть от свежеиспеченного хлеба:
— Понимаешь, у нас как — брак начинается с совместного полета. Это без вариантов. Вариации касаются уже самого полета. К примеру, я мог бы понести тебя на себе, но будем откровенны, я — Владыка, а ты у нас сирота подкоряжная.
Даже не знаю, как я сдержалась и промолчала.
— А раз ты сирота, — рассудительно продолжил Гаррат, — то понеси я тебя на себе, и любой мало-мальски древний род попытается оспорить право наследования нашего сына, мотивировав тем, что я на слабой никчемной человечке женился. А вот это уже будет нашему мальчику обидно, согласись.
Я просто промолчала.
— Нет, я, конечно, мог бы подписать прошение Камали и Хатора, — прожевав кусок хлеба, произнес дракон, — но оно мне надо?
Он глянул на меня так, словно я вот должна была сейчас же подтвердить, что оно ему точно не надо.
— Понимаешь, в чем суть, — принявшись за гусиную грудку, начал объяснять Владыка, — если они примут тебя в семью, ты уже не сирота, ты уже дракон получаешься, то есть я тебе ни изменить нормально, ни гульнуть налево в принципе не смогу. А вокруг, между прочим, соблазны и масса представительниц различных рас повышенной привлекательности, и я как-то не привык себя ограничивать, понимаешь?
Впрочем, мое понимание Владыку совершенно не интересовало.
— А потому, — победно махнул он остатками гусиной ноги, — давай садись есть, тебе много сил понадобится. Левитация, в принципе, штука не простая даже для драконов, но не переживай — я справлюсь, и ты у меня полетишь.
С пинка, видимо.
Пройдя к шкафу, продолжила собирать рюкзак.
— А ты, кстати, сколько детей хочешь? — раздался вопрос дракона. И тут же последовало: — А не важно, будет четверо. Первый мальчик, конечно, Долине наследник нужен, а потом сразу так одна за другой три девчонки. Наследника Ирэнарну на воспитание отдадим, чтобы приличным драконом вырос, а девчонок я буду баловать. Будут три папины любимые вкусняшечки, представляешь, да? А я у них буду любимый папочка. И я буду домой возвращаться, а малышки ко мне со всех ног, представляешь?
Я не представляла, я запихнула старый, потертый, покрытый заплатками свитер в рюкзак, добавила к нему пару носков, развернулась к Владыке и сказала решительно:
— Нет.
— В смысле — нет? — не понял дракон.
Пояснять не стала. Молча подошла к столу, взяла ломоть отрезанного хлеба, поверх уложила сыра и кусок ветчины и, прикрыв все вторым ломтем, направилась к двери. Там, отложив бутерброд, натянула шапку, следом плащ, обулась, перекинула рюкзак через плечо и, обновив заклинание на двери так, чтобы она захлопнулась, как только Владыка покинет комнату, все так же не сказав ни слова, вышла в коридор.
* * *Торопливо пройдя по этажу, спустилась по лестнице вниз, обойдя стоявшую и задумчиво грызшую яблоко Марчену Лис. То, что она никуда в лес не шла, было и так понятно. Во-первых, она не из тех студентов, кого могли отправить на подобное, во-вторых, в положении.
— А, Радович, — скривилась она, заметив спускающуюся меня. — Ну что, и как тебе Вачовски?
Даже реагировать не стала.
— Вы хоть предохранялись? — понеслось мне вслед.
Естественно, тоже промолчала, разве что шаг ускорила.
— А-а, ну ясно, скоро пузатых в университете станет больше, — хмыкнула Марчена.
Остановившись, я повернулась к ней и поняла то, что панна Лис старательно скрывала — ее не радовал ни этот ребенок, ни особое положение в учебном заведении. В огромных карих глазах Марчены стыла такая тоска, что впору было предложить ей идти с нами в лес.
— Не смей на меня так смотреть! — огрызнулась магичка. Тон был гневный и злой, а вот по щекам вдруг потекли слезы. — И жалеть меня не смей, эмпатка доморощенная!
Она развернулась и взбежала по лестнице, едва не столкнувшись со спускающимся Вачовски, который практически поймал ее в объятия, придержал, несмотря на попытки магички вырваться, и что-то спросил. Наблюдать за тем, чем завершится их разговор, я не стала, повернулась и поспешила на двор.
Там уже вовсю рассаживали студентов по самоходным многоместным телегам. Их у университета было около восьми штук, временами нам поручали ремонт, под присмотром преподавателей, естественно. Эти две как раз и были плодом наших лабораторных работ. Первая телега представляла собой длинную конструкцию на двадцати колесах,
