И единственное, на что я сейчас рассчитывала, — на скрупулезность друидов, о которой легенды ходили.
А потому, подойдя к лестнице, я оперлась на протянутую Гарратом руку, поднялась по ступеням, встала перед эльфом и прямо спросила:
— Простите, а сколько времени примерно длится брачный обряд?
Друид странно посмотрел на меня, в глубине его бесцветных глаз промелькнула усмешка, и он произнес:
— Не менее часа, дитя человеческое.
Какая радующая меня лично информация!
Я благодарно, вот действительно с искренней благодарностью улыбнулась друиду, повернулась к дракону и тихо сообщила:
— Главнокомандующий здесь.
Гаррат замер, судорожно выдохнул через стиснутые зубы и уточнил:
— Где конкретно «здесь»?
— Конкретно — в храме Древуна, — пояснила я. — И Ирэнарну известно о тайных тропах.
И Владыка превратился в Вачовски мгновенно.
В следующее мгновение с меня сняли венок, напялили его на голову оторопевшего друида, затем ему же в руки сунули букет белых роз, отобрав его у меня, и перекинувший меня же через плечо дракон крикнул уже на бегу:
— Свадьба временно откладывается. Шкода, за мной!
Никодим вынырнул откуда-то из толпы и помчался следом за нами, теряя лепестки с букета, который все еще держал. Вслед нам смотрели потрясенные люди, нелюди и представители прочих рас Средиземья. Друиду очень шел венок из белых роз, если честно.
* * *Мы неслись по тайной тропе, оставляя позади украшенную цветами таверну и продолжая пребывать все в том же виде — я на плече у Гаррата, Никодим с рассыпающимся букетом. В какой-то момент Владыка, не оборачиваясь, спросил:
— Место входа запомнил?
— Да, там горенка растет, — задыхаясь, ответил травник.
— Беги вперед! — тут же скомандовал дракон.
И студент, теряя букет окончательно, рванул, обгоняя нас. Обогнал, профессионально вглядываясь в обочину тропы слева. И мы продолжили бег. Бежали недолго, вскоре Никодим, красный и запыхавшийся, остановился, указав на неприметную сине-зеленую мшистую травку, на которой сидел уже знакомый нам кузнечик. Кузнечик задумчиво потирал лапками голову, видимо, не понимая, что происходит. Боюсь, мы добавили ему непонимания, когда шагнули с тропы в сторону и исчезли с глаз насекомого.
* * *Вышли уже на знакомой заледенелой дороге посреди новопостроенной деревни Медведково. После чего, все так же не снимая меня с плеча, Гаррат скомандовал:
— Бегом.
— Не могу, — совершенно искренне ответил пошатывающийся Никодим.
И мгновенно оказался на втором плече Владыки. Как ни странно, с удвоенной ношей Гаррат понесся втрое быстрее, чем прежде, даже ни разу не поскользнувшись на местами покрытой льдом дороге.
Медведково мы покинули в считаные минуты.
Ворота и двух медведей, их охраняющих, Владыка снес, даже не оглядываясь, поэтому потрясенно смотреть на ошарашенные звериные морды и раскуроченные ворота довелось только нам с Никодимом. И то недолго.
В мгновение преодолев тот участок леса, что отделял вход в деревню от лагеря, который мы организовали для Тихомира и Славена, дракон сбросил Никодима с плеча, осторожно спустил меня и, придерживая, чтобы не свалилась, зло приказал:
— Все в сани, живо.
Раздался жалобный скулеж, и, повернувшись на звук, я увидела две горки мяса и слегка припорошенного снегом грасса, который поднял морду и теперь смотрел на нас.
— Ладно, ты тоже, — сдался Владыка.
Голод радостно подскочил, торопливо перенес в сани мясо, следом, взяв меня за полу плаща, перетащил туда же, пока парни сворачивали лагерь, а дракон, присев на корточки, чертил что-то палочкой, производя какие-то расчеты.
Не знаю какие, но, едва мы все загрузились в сани, Гаррат запрыгнул вперед, после чего что-то произнес, нарисовал символ, и сани сорвались с места так стремительно, что пара кусков мяса улетела, а сама я едва удержалась на месте.
И мы понеслись в сгущающиеся сумерки прямо к лесной чаще, да еще и на огромной скорости.
* * *Я не знаю, сколько мы ехали. До того как стемнело, смогла лишь определить, что на юг. Прямо строго на юг.
Ночью остановились на дороге. Вышли размяться и выпустить грасса, который уже некоторое время нервничал, а спрыгнуть с саней опасался, и я его прекрасно понимаю — мы проносились мимо деревьев на такой скорости, что не выжить при падении мог даже Голод.
Дорога, на которой встали, оказалась расчищена и утоптана — похоже, по ней ездили часто. Парни ушли направо, я свернула к кустам налево, Владыка ушел прямо, предупредив меня, чтобы далеко от саней не отходила.
Я и не отходила — было откровенно страшно. К тому же я была одна, а потому и вернулась быстрее всех. Подошла к черным в темноте и на снегу саням, присела на край бортика и зажгла маленький огонек, озираясь.
Дорога была абсолютно пустая, белая от снега, но впереди, ближе к повороту, что-то сверкнуло. Я подалась вперед, спуская огонек, и тот помчался по дороге, задорный и веселый, поднимаясь все выше и освещая все ярче что-то очень блестящее, заискрившееся десятком разноцветных граней.
Заинтригованная, я оторвалась от саней и пошла к сверкавшему предмету, на всякий случай сформировав плетение щита и держа его наготове. Огонек, мигнув, послушно вернулся ко мне и начал освещать путь, заставив испуганно вскрикнуть, едва я взглянула под ноги.
Я шла по крови!
По каплям, потекам, лужицам крови. Вся дорога была в крови!
И мне бы остановиться, но как завороженная я все шла, шла и шла и замерла, только подойдя к повороту и увидев открывшуюся мне ужасающую картину…
Та сверкающая штучка, что привлекла мое внимание, оказалась кольцом магистра Тессорда. Лежавшее на дороге вместе с пальцем, на которое было надето… Сам магистр лежал чуть дальше, неестественно вывернув голову и глядя в вечность мертвыми остекленевшими глазами.
Они все были здесь.
Все боевые маги, что накануне ночью прибыли на порубежную заставу, что проверяли купцов. Полегли все. Их легко было отличить по красным мантиям и рубашкам, которые в спектре сияния моего магического огонька были особенно ярко видны. И их убили звери. Не маги, нет, раны, что я видела,
