А в следующее мгновение я с невероятным и диким сожалением осознала, что живу и ничуть не сгорела, потому что с дикой силой и скоростью меня поволокло прочь от монстров нереальных к монстру реальному! Прямо через пылающий костер, обдавший искрами и жаром, и вздернуло, подставляя мою шею тому, кто незамедлительно сжал ее стальными пальцами так, что о собственной живучести пришлось действительно пожалеть.
— Ррррррадович! — разъяренно прошипел магистр Воронир.
Я забилась в его хватке, как-то даже не особо веря в то, что у меня все еще есть ноги… Но они были. Особенно болело левое бедро, которое в момент подтаскивания моего тела к магистру пребольно стукнулось о какой-то камень. Правда, эта боль оказалась сущей мелочью в сравнении с тем, что меня не просто лишили возможности дышать — мне фактически ломали шею, и единственное, что спасало, — в захват пальцев Воронира попала и моя коса, которая хоть немного, но смягчала его хватку.
А потом я вдруг поняла — у меня волосы. У меня на голове есть волосы… Они все еще там, со мной, и судя по тому, как больно тянет кожу захваченная коса, они все еще жизнеспособные. После того как меня обдало драконьим пламенем невменяемого Гаррата?! После того как меня протащило через костер???
И я потрясенно посмотрела на убивающего меня магистра. Ярость и раздражение в его глазах медленно, но верно сменялись тем же осознанием, что заставило меня забыть о таких неудобствах, как невозможность дышать, к примеру.
— О-гонь, — по слогам, замедленно выговорил Воронир. — Тебе ничуть не навредил огонь!
— Ссама ппотрясена, — сдавленно проговорила я.
И магистр разжал пальцы.
Очередное падение отозвалось болью во всем теле, но я все равно собралась с силами и встала — не было никакого желания валяться у ног Воронира. И, стиснув зубы, я решительно вздернула подбородок, с горечью и откровенной ненавистью глядя на своего «спасителя». Магистр ответил задумчивым взглядом, а затем практически с насмешкой, усилив голос магически, произнес:
— Гатанар.
И со всех сторон, с треском сломанных невидимыми псами веток, на поляну хлынули грассы, различимые лишь благодаря припорошенным снегом шкурам. И вся эта лавина ринулась на потрясенно стоящего через разворошенный костер от нас Владыку Долины драконов.
Я раскрыла рот в немом крике и бросилась было к нему — но невидимая непреодолимая грань отсекла меня и Воронира от грассов, иных магов, заинтересованно переводящих взгляды с меня, на побоище, откатившееся в центр поляны, костра, шума… от всего… Я билась сначала руками, отчаянно, после магией, но все, что я видела, — ком из припорошенных снегом тел псов, которые становились все явственнее из-за окрасившей их крови…
— Тебе не повредил огонь, — раздалось задумчивое и особенно отчетливо слышимое в наступившей тишине. — Это странно.
Медленно обернувшись, я увидела, что Воронир вновь сидит, насмешливо глядя на меня. Поняла, что плачу. Не знаю, как давно… наверное, с той секунды, как увидела кровь на грассах. Нервно, зло вытерла щеки и вдруг поняла, что безумно хочется причинить Ворониру хотя бы толику той боли, которую сейчас чувствовала я.
— У меня для вас послание, — с ненавистью, такой ненавистью, которой никогда и ни к кому не испытывала, проговорила я. — От эльфа в золотой маске.
И, проговаривая все это, я пристально смотрела на магистра: мне очень хотелось увидеть, как от ярости исказится его лицо.
Но ярости не было.
Воронир усмехнулся и безразлично произнес:
— А, Эторуанисен. И чем там все закончилось? Жрецы их всех положили или кто-то выжил?
— Что? — переспросила слабым голосом.
Слегка приподняв бровь, магистр поинтересовался:
— Что конкретно обозначало твое «что», Радович?
— Вы… — я едва могла говорить, — вы не союзники?
— Союз — понятие растяжимое, — и Воронир, словно демонстрируя это, растянул губы в неприятной улыбке. — К примеру, девочка моя, у жрецов Древуна и эльфийских друидов союз. Довольно крепкий, к моему искреннему сожалению. Но что произойдет, если станет известно, что медвежьи жрецы перебили цвет и гордость эльфийского народа, подло заманив их в ловушку — в собственный храм, где они наиболее сильны. Друиды не идиоты, они очень быстро сопоставят два и два и поймут, к примеру, что кто-то поделился с дета-королевством информацией о том, как на тайные тропы попасть и как на них ориентироваться. Но даже если не поймут или не пожелают поверить фактам — о подлоге уже известно в королевском дворце деты. И все эльфийские народы выдвинут друидам ультиматум: вы с нами, своим народом, или с ними — убийцами ваших братьев. И друидам, Радович, не останется ничего иного, как снять защиту с тайных троп.
«Что откроет их для таких, как вы», — мрачно подумала я.
Говорить не стала.
К тому же я хотела знать кое-что еще:
— Зачем вы убивали людей в деревнях?
— Как много вопросов, — усмехнулся магистр. — Зачем? Мне нужна армия, Радович. Большая, разнородная, ударная армия. Как ты думаешь, почему деревни были заперты?
— Чтобы мертвяки не разбредались… — прошептала я.
— Я с первого взгляда понял, что ты умная девочка, — своеобразно похвалил Воронир.
Но уже в следующее мгновение глаза его прищурились, и он почти угрожающе произнес:
— Слишком умная для того, чтобы оставлять тебя в живых.
И плавно поднялся.
— Жаль, конечно, — приближаясь ко мне, действительно с сожалением проговорил он, — феномен отсутствия вреда от огня крайне интересен, и я бы с удовольствием его изучил, но что-то мне подсказывает, что было бы глупо с моей стороны сохранять твою жизнь.
И резким, едва уловимым движением призвав магию, он вздернул мое тело так, что я словно распятая, неестественно изогнувшись, повисла в воздухе, едва ли касаясь земли кончиками пальцев ног. Хотелось орать, просто безотчетно зайтись в диком захлебывающемся крике — но из горла не вырвалось и звука. И все, что я могла, — лишь, широко распахнув глаза от ужаса, смотреть, как магистр медленно приближается. Как магия разрывает уже полурастегнутую рубашку на мне, обнажая серое плотное белье, как пальцы Воронира, указательный и средний, прижимаются к основанию моей шеи.
Я знала, что
