Я уже упоминал, что мертвые стали вчера восставать из могил? И принялись есть людей, что в свою очередь, заставляло других мертвых оживать, будто все это – какая-то странная эпидемия. Говорят, что причина в излучении одного из спутников Венеры или еще черт его знает в чем. Впрочем, это не важно.
Все, что я знал в тот момент, – Пэм наполовину съели: она превратилась в одну из этих оживших тварей, и явно набросилась бы на меня, чтобы сожрать, если бы у нее остались ноги, чтобы подняться с линолеума. Но все, что она могла, – это извиваться на полу бесформенной массой плоти.
Мое сердце разбилось на части. Мне хотелось рвать на себе волосы, переломать кучу всякого дерьма и кричать, пока мои связки не порвутся.
Но я солдат.
Я видел, как моих приятелей разносит взрывом на куски, и быстро научился в тех проклятых джунглях простой истине: вначале надо выжить, а реветь будешь потом.
Я слышал, что этих омерзительных тварей можно убить, лишь разрушив их мозг. Если бы у меня был пистолет, я бы сразу выстрелил ей в голову вместо того, чтобы позволить барахтаться в собственных внутренностях. Но пистолета у меня не было – так же как и времени придумать, чем еще можно избавить ее от мук, поскольку через открытую дверь я увидел тридцать (или даже больше) упырей, приближающихся к трейлеру своей медленной пьяной походкой.
Инстинкт выживания взял верх.
Переступив через Пэм, я подошел к маленькому окошку над виниловым проигрывателем и увидел, как они приближаются с другой стороны. Трейлер был окружен.
Я вернулся на кухню и начал рыться в ящиках стола, надеясь найти хоть что-то, похожее на оружие. В этот момент я почувствовал, как кто-то схватил меня за лодыжку.
Пэм. Она смогла проползти по полу и схватила меня единственной оставшейся рукой. Я дернул колено вверх, вырвав ногу из ее хватки, прежде чем она бы вгрызлась в нее зубами. Затем я выхватил из ящика разделочный нож и спрятался в углу трейлера, принявшись лихорадочно обдумывать сложившееся положение и то, как мне из него выпутаться.
Меня приводил в ужас вид того, во что превратилась Пэм, но еще больше меня пугала перспектива кончить так же, как и она – превратиться в «немертвого».
Спасибо – плавали, знаем. Я целый год провел, барахтаясь в забытой богом Дельте, уставший, голодный и промокший до нитки – так далеко от дома, что иногда уже казалось не важным, подорвешься ты на следующей мине-ловушке или нет. Тогда я уже был близок к тому, чтобы стать «немертвым» – так близок, как никогда больше. И, черт возьми, я абсолютно уверен, что не хочу превратиться в заляпанного кровью упыря, жаждущего человеческой плоти.
Такая судьба сама по себе не могла понравиться, но у меня была еще более серьезная причина выжить: я должен был заставить того ублюдка ответить за то, что я не смог вовремя добраться до своей девушки и спасти ее. Но об этом позже.
Я подумал, что могу зарубить одного или двух упырей разделочным ножом, а потом, возможно, сломать ножку стула и, используя ее как дубину, избавиться еще от нескольких. Но проблема в том, что их все равно оставалось слишком много.
Шансы на успех стремились к нулю.
Пока я смотрел, как они ковыляли к трейлеру, до меня донесся сильный запах крови. Свежей крови. Моей крови.
Отчаявшись что-либо придумать, я посмотрел вниз, на Пэм, и, черт возьми, вид этой чудесной девушки подсказал мне решение проблемы – камуфляж. Я уже упоминал, как меня пугала возможность закончить так же, как и она, но тут меня внезапно осенило: стать похожим на нее – это мой единственный способ выжить. Что, если я смогу замаскировать свою внешность и запах, став одним из них?
Не теряя времени на раздумья, я снова перешагнул через Пэм и лег позади нее на узкий участок пола, где все еще лежала, влажно поблескивая, целая груда ее внутренностей. Борясь с тошнотой, я начал кататься по ним, пачкая себя кровью с ног до головы, зачерпывая эту влажную массу ладонями и размазывая по лицу так, как я это делал в джунглях с грязью для маскировки.
Когда я поднялся на ноги, первый упырь уже проковылял вверх по ступенькам и стоял теперь в проходе. Лицо его было залито кровью, а из живота вываливалась селезенка.
Это был Тидвелл Суини, который занимался шиномонтажом в Коноко. Я узнал его по заляпанному маслом комбинезону и ушам, похожим на цветную капусту.
Когда он залез в трейлер, я застыл, затаив дыхание и позволив своей челюсти свободно болтаться, как у него, пытаясь выглядеть мертвым.
Или «немертвым».
Казалось, он изучает меня своими безжизненными серыми глазами без особой враждебности. Как будто моя уловка сработала, и моя жизненная сила (можете называть ее как угодно) осталась нераспознанной под покровом из крови и внутренностей.
А затем он набросился на меня.
Щелкая челюстями, этот сукин сын нацелился мне прямо в яремную вену. Мне удалось уклониться и, одновременно, повинуясь своему инстинкту солдата, я взмахнул разделочным ножом, ударив им прямо в основание его черепа. Жирный ублюдок тут же рухнул, словно груда покрышек.
Радость победы длилась недолго, поскольку остальные упыри продолжали неуклонно приближаться. Я слышал их. Господи, я чувствовал их запах. Если поведении Тидвелла Суини было неким индикатором, то одного внешнего вида было недостаточно для того, чтобы они приняли меня за своего. Мне нужно было…
Проклятье, мне нужно было стать одним из них.
Я вспомнил встречу с одним парнем в баре в Дананге[47]. Дэйви Как-то-его-там. Снайпер. Силы специального назначения. Он готовился к отправке домой, после двух ходок в джунгли. Когда я попросил его поделиться секретом, благодаря которому ему удалось остаться в живых, он рассказал, что оба раза переходил на строгий рацион из сырой рыбы, риса и зеленого чая. Еда гуков[48]. Утверждал, что в джунглях враг за милю почувствует запах желудка, набитого старыми добрыми американскими блинчиками и хот-догами. Сказал, что это как-то связано с «химией тела», обменом веществ, когда запах просачивается прямо сквозь наши поры. Поэтому он насытил свой организм гуковской едой, и божился, что именно это спасло ему жизнь.
Я тогда забыл спросить его, сколько времени требуется «химии тела», прежде чем она начнет работать, но теперь был абсолютно уверен – скоро я это узнаю.
В тот момент, когда очередной упырь ступил в трейлер, я откусил первый кусок от селезенки Тидвелла Суини. Хотел бы я сказать, что по вкусу она напоминала цыпленка, но, откровенно говоря, вкус у нее был, как у куска дерьма. Теплая, солоноватая и плотная, словно резина.
