Он решительно передал зайца Херберту.
— Херберт, тридцать восемь, биолог, профессор университета Кальмана. На планетоиде я пять лет. Здесь очень интересная флора и очень богатая фауна, — сообщил он с сарказмом.
— Сразу договоримся, — жестко перебила Дженни, — разумную расу мы фауной не называем.
Херберт кивнул, огляделся и передал зайца высокому бородачу с живыми черными глазами в старомодных роговых очках.
— Йозеф Мигулис, — представился бородач, — журналист, родился на Земле, тридцать семь лет. Осужден на пять, осталось два. Могу быть вам полезен тем, что немного знаю язык…
— Язык рецидов? — удивилась Дженни.
— Да, — кивнул бородач. — Делать тут нечего, а от ученых осталось много отчетов и аудиозаписей, мне было интересно копаться в них… — Он задумчиво покрутил зайца и быстро передал его соседу.
Техник Лях помял зайца большими пальцами и шумно выдохнул в сторону — кажется, он был пьян.
— Ну, меня зовут Лях, я по технике, если чего починить… А родился на Проксиме. — Он недоуменно посмотрел на зайца и передал его обратно Мигулису.
Мигулис осторожно покосился на Августу, но та по-прежнему смотрела в одну точку на пол перед собой. Тогда он поймал взгляд Дженни и вернул ей зайца.
— Августа, — сказала Дженни как можно более приветливо и протянула игрушку ей, — вы одна остались…
Августа очнулась, взяла зайца в ладонь и принялась его нежно гладить. Казалось, она снова не замечает никого. Затем она подняла на Дженни большие серые глаза.
— Одна осталась. Альфред вчера улетел. И Нэйджела все еще нет. Только его заяц.
— Хорошо, спасибо, давайте на этом закончим, я думаю, вы сегодня устали… — занервничала Дженни.
— Все думают, что я устала, — ответила Августа, снова глядя перед собой. — Еще все думают, что я схожу с ума. Но я держусь, мне просто тяжело. Меня зовут Августа, я родилась на Земле, выросла в католическом приюте. Мне двадцать шесть, я работаю здесь врачом. Я была замужем, у меня есть сын, он пропал, а я верю, что он все еще жив… Я думаю, ничем вам не смогу помочь, Дженни. Можно я уйду к себе и заберу этого зайца?
— Конечно!
В наступившей тишине Августа вышла, шагая медленно и неуклюже.
Дженни обвела взглядом собравшихся.
— Всем спасибо за первую встречу. На сегодня все, — сообщила она. — Завтра в это же время жду вас здесь, чтобы объявить программу действий.
* * *Через час в каюту Дженни робко постучали, а затем просунулась голова Саймона:
— Не помешаю?
— Заходите, — кивнула Дженни, откладывая планшет. — Что-то случилось?
— Ничего, — ответил Саймон. — Просто зашел спросить, может, вам что-то показать, рассказать, помочь устроиться? Вы же первый день, и вы инспектор… — добавил он заискивающе.
Дженни кивнула на кресло, приглашая сесть.
— Вы пришли и снова предложили помощь, а до этого приглашали в свою каюту 17. Саймон, я вам нравлюсь как женщина?
— Как вы могли подумать! — испугался Саймон, а затем смутился еще больше. — Я имею в виду, вы… очень яркая женщина и, конечно, всем… безусловно… должны нравиться… Но поверьте, я совершенно не это… не в этом смысле!
— Спасибо, — кивнула Дженни. — Значит, вы надеетесь, что инспектор сбросит вам срок за старание?
Саймон выпучил глаза, открыл рот и закрыл.
— Нет, Саймон, — сообщила Дженни. — ЦУБ занимается безопасностью Вселенной. Осужденными занимается Управление наказаний, это другая структура. Я могу упомянуть в своем рапорте ваше хорошее поведение, но в Службу наказаний мой рапорт никогда не попадет — материалы ЦУБа имеют высшую секретность.
— Жаль, — вздохнул Саймон и встал. — Я тогда пойду?
— Подождите, — усмехнулась Дженни. — Поговорим, раз уж пришли. А я подумаю, можно ли что-то для вас сделать.
— Что вам рассказать? — оживился Саймон.
— Как вы догадываетесь, меня интересуют только рециды. Расскажите про них.
Саймон поморщился.
— Это такие тараканы ростом с барана. Снизу три ноги, сверху три клешни, морда пирамидкой со жвалами такими жуткими, шипастыми. — Его снова передернуло. — Они живут в норах и бегают по поверхности. И это их планета.
— Вы, Саймон, что о них думаете?
Саймон вздохнул и развел руками.
— Страшные, бессмысленные звери, — сказал он тихо. — Я их ненавижу. И все здесь их ненавидят и боятся. И они нас ненавидят. Только не боятся. И планету эту я ненавижу — этот проклятый ядовитый сладкий песок, этот адский климат… Я здесь три с половиной года, а кажется, что всю жизнь!
— Не пойму вас, Саймон, — удивилась Дженни. — Вы живете на подземной базе, в комфортной температуре, в компании неплохих людей: ученых, гражданских, военных. У вас игровые приставки, столовая, тренажерный зал, парк. На поверхность вам ходить не положено, вы ссыльный. Как вам удается ненавидеть планету, рецидов и сладкий песок? Вы его что, языком пробуете?
Саймон приосанился.
— Ну, во-первых, я здесь полезный член общества, полковник меня всегда выгоняет работать наружу вместе со всеми. А там дел хватает не только для роботов — они же вышки подкапывают и солнечные батареи рушат. Песок здесь везде — он просачивается на базу, сыплется из вентиляции, его разносят роботы на подошвах, пылесосы не справляются. Вы пальцем проведите по стене в лифте — вот она, желтая пыль. Это проклятые соли свинца — с ураном, торием, йодом и еще черт знает чем, из них вся планета состоит. И не дай вам бог не сплюнуть, если почувствуете на зубах крошки и сладкий привкус. А что касается рецидов… послушайте, но они же роют! Они же роют как черти! Дурак полковник ставит заборы с колючей проволокой, но что им проволока, они же панцирные! Мы все тут живем в страхе. Вы знаете, как они унесли Нэйджела? Прокопали нору сверху до самой оранжереи! А когда он вышел поиграть — просто схватили его и унесли! Прямо на глазах матери… А их же не догнать! Они же как метеориты бронированные, и клешни у них как ножи! А он был такой толковый мальчишка… — Саймон грустно умолк.
— Вы любили Нэйджела?
— Его все любили! А как не любить? Он при нас родился, начал ползать, ходить, говорить, это первый человек, родившийся тут, мы им гордились! Я клеил с ним маленькие аэробусы…
— Все-таки о рецидах, — перевела разговор Дженни. — Зачем они это сделали? Они выставили какие-то условия?
Саймон покосился на нее удивленно.
— Да какие условия? Они ж тупое зверье! Убить кого-то — это у них геройство, чтоб потом хвастаться, чтоб свои уважали. Они же людоеды, в смысле каннибалы — друг друга жрут каждый день. А нас тем более им за честь сожрать! У нас за всю историю базы пять человек погибло! Они же глаза сожранных врагов вешают себе на головогрудь как ожерелье. А глаза висят и воняют, пока свежие. У кого больше побрякушек — тот круче. А от кого сильнее воняет — тот в расцвете сил, недавние подвиги…
Дженни посмотрела
