– Прости меня, Иви, – произнес он искренне. – Я не потревожу тебя ночью. Не беспокойся и не запирайся, чтобы камеристка могла заняться твоим моционом, – и удалился.
В кабинете он налил себе еще стаканчик горячительного напитка и предался воспоминаниям. В своем разводе с Вивиан он винил непрошено явившуюся гадалку. Именно она так некстати дала о себе знать в тот момент, когда Бальтазар был уверен в вечности своего союза. И после ее ухода снежный ком расставания с удивительной скоростью стал падать вниз, увеличиваясь в размерах. Чёртова шарлатанка! Зачем она явилась? Даже если он совершил ошибку, женившись на мисс Эшби, то это его ошибка, и он заранее готовился к тому, что после сеанса ясновидения начнет путь поиска своей настоящей любви методом проб и ошибок.
Бальтазар вызвал к себе О’Теренса и велел тому найти и вызвать завтра в Барроу-хаус талантливого художника для написания портрета супруги. Это станет ей подарком к свадьбе и своеобразным извинением за допущенный проступок. Разумеется, молодой аристократ давал себе отчет, что и этот брак не будет для него последним, поскольку не любил Сильвину. Однако он не собирался отказывать себе в удовлетворении мужских потребностей, кроме того, новоиспеченная леди Барроу действительно его любила. А он ей позволит. Пусть будет так.
Глава III
Сильвина в белой шелковой сорочке лежала на белоснежном постельном белье, боясь дышать, шевелиться или открывать глаза. Бальтазару было забавно наблюдать за ней и одновременно хотелось успокоить бедное дитя, заверить, что физическая близость доставит ей не только боль, но и наслаждение. Может не сразу, но с течением времени молодая жена оценит способности супруга в постели.
Он поцеловал её в лоб, и она открыла, наконец, глаза. Преданная любовь и страх перед неизбежным сквозили в ее взгляде. Бальтазар погладил девушку по щеке, обещая быть нежным. Сильвина же просто кивнула и вновь зажмурила глаза. Последующие действия мужа её будоражили, вызывали трепет и восторг до тех пор, пока он не вошел в нее. Леди Барроу взвизгнула. Острая боль пронзила все ее тело, а чресла сжимались так, что Бальтазару с трудом удалось снять оборону. Было видно, что Сильвина терпит его манипуляции и ждет не дождется, чтобы все скорее закончилось. Но супруг и не думал останавливаться.
После того, как Бальтазар уснул, жена позволила себе выплакаться: тихо, чтобы он не проснулся. Утром она передала горничной испачканную в крови простыню, попросила приготовить для себя ванную комнату и спустилась на завтрак.
Сэр Барроу восседал во главе стола и небрежно её поприветствовал.
– Что Вам подать, леди Барроу? – спросил лакей, указывая на разные подносы. – Овсяную кашу, картофельные оладьи или яйца?
– Я бы предпочла овсяные лепешки с молочным чаем, – кротко отозвалась хозяйка.
– Сейчас приготовим, леди Барроу.
Пока на кухне готовили овсяные лепешки, Сильвина осмелилась спросить у мужа, как он спал и когда проснулся.
– Очень рано, дорогая, поэтому не стал тебя будить! А ты… как себя чувствуешь?
– Хорошо, – произнесла супруга и вздохнула с облегчением, когда явился лакей.
Чтобы избавить себя от необходимости вести беседу, она с аппетитом стала есть, долго разжевывая пищу.
– После завтрака у меня дела на фабрике, – сообщил Бальтазар, встав из-за стола. – А ты отдыхай или наведайся к родителям, если хочешь!
Сильвина последовала его совету и после банных процедур велела запрячь ей прогулочную коляску. В особняке родителей она чувствовала себя намного легче, чем в Барроу-хаус, и даже второй раз позавтракала с матерью.
– Тебе нравится замужняя жизнь, милая? – игриво спросила миссис Шоу.
– Разумеется, мама, ведь я вышла замуж по любви.
– Сэр Барроу, наверное, готовит для Вас поездку на медовый месяц?
– Мне об этом ничего не известно.
– Как же так? Я всем соседкам похвасталась, что моя дочь с супругом скорей всего поедут в Европу отдыхать! – возмутилась миссис Шоу.
– Ты слишком часто говоришь лишнее в присутствии чужих людей, мама. К тому же, я не думаю, что мой муж позволит себе отдыхать в разгар дел на фабрике.
– Откуда ты знаешь, что у него много дел на фабрике, дочка?
– Потому что вот уже три дня он пропадает там с утра до вечера. Возвращается только к ужину.
– Возможно он просто завершает эти дела, чтобы увезти тебя куда-нибудь в Италию, – предположила мать.
– Возможно, но мне он ничего об этом не говорил.
– Так спроси сама!
– Мне пока неловко обращаться к нему с такими пустяками.
– Пустяками? Даже твой отец возил меня на медовый месяц в Бат на три недели.
– Мама! Я не знаю сэра Барроу так хорошо, как ты папу. Понимаешь?
И Сильвина всхлипнула.
– Иви, у Вас все хорошо?
– Я не знаю, – дрожащим голосом ответила дочь. – Я люблю его, но чувствую себя чужой в его доме.
– Так поговори с ним об этом?
– Когда? Я вижу его за завтраком минуты три, за ужином несколько минут и… и… перед сном.
– Прости за мой вопрос, родная, но Вы уже делите с мужем брачное ложе?
– Да, – сглотнув, произнесла Сильвина. – Вчера вечером я стала женщиной.
– Только вчера?
– После свадьбы я была не готова, и сэр Барроу был пьян.
– Признаюсь, это мы заметили с твоим отцом. Да и было несколько неожиданно, что он откажется от пиршества.
– Это не важно, мама. Я вышла за него замуж не из-за пиршеств и не из-за путешествий в Европу. Просто пока я не адаптировалась к новой роли хозяйки дома. Не волнуйся! Скоро всё завертится в привычном русле, и я буду счастлива с Бальтазаром.
– Даст Бог, дорогая! Ты знаешь, что всегда можешь обратиться ко мне за советом.
– Да, мама, спасибо! А теперь я, пожалуй, попрощаюсь с отцом и велю кучеру запрячь экипаж.
* * *Вечером, перед тем, как встретить супруга с работы, Сильвина попросила служанку показать ей гардероб его предыдущих жен, но горничная сообщила, что бывшие леди Барроу почти всю свою одежду увезли с собой, остались только ненужные или неподходящие им по размеру платья, и они находятся на чердаке.
Получив заветный ключ от самого темного и пыльного помещения в доме, новая хозяйка Барроу-хаус поднялась наверх со свечой в руке. Там она разворошила шкаф в надежде понять натуру и характер прежних жен своего мужа; наивная девушка считала, что взглянув на ткань, из которой сделаны их платья, и вдохнув запах их духов, сохранившийся на одежде, она сможет понять, какими они были.
В какой-то момент из глаз Сильвины потекли слёзы от обиды на Бальтазара за его многоженство и на Вивиан за ее первенство в качестве жены сэра Барроу. Она схватила старые
